на обочине дороги, Таня положила его у зияющей дыры, когда-то бывшей парадным входом, и отправилась на могилу товарищей. На огороженном деревянным забором холмике (здесь планировали поставить большой памятник) стояла обычная фанерная доска, на которой корявыми буквами были выведены имена и фамилии ее соратников. Она еще раз перечитала их, хотя могла безошибочно назвать с закрытыми глазами, и ее черные брови взлетели вверх. Среди героев-подпольщиков не значилось имени Светы Фадеевой. Лишь позже Таня узнала, как повезло ее подруге.
Дни летели, как тополиный пух, а она не находила себе места. Тетя Полина не знала, как угодить племяннице, и расстраивалась, видя ее грустной. Ничто не могло избавить девушку от щемящего чувства тоски и вины. Между тем вернувшиеся с фронта коммунисты и комсомольцы призывали жителей города Южноморска бросить все силы на его восстановление. Девушка решила: это единственный шанс отвлечься от тяжелых дум и в напряженной работе забыть о том, что ей довелось пережить. Однако все оказалось не так просто. Каждую ночь к ней приходили расстрелянные товарищи, бросавшие в лицо ужасные обвинения. Она должна была умереть вместе с ними. Таня понимала: все это расшатанные нервы, но все равно не выдержала. На могиле подпольщиков она вскрыла себе вены. Лишь благодаря вовремя появившейся матери Лили, каждый день носившей цветы единственной дочери, осталась жива. В госпитале Снежкова сделала вывод: здесь она жить не сможет. Извинившись перед тетей и пообещав каждый отпуск приезжать в гости, она собрала старенькие вещи в видавший виды чемодан и уехала на Волгу. Почему именно в те края? Этого Снежкова не могла объяснить. В маленьком городишке, половину которого занимал военный гарнизон, девушка окончила медучилище и стала работать медсестрой в местной больнице, в гинекологическом отделении. Призраки, долгое время не дававшие покоя, постепенно отходили в прошлое. Бывшей фронтовичке дали однокомнатную квартиру, и Таня попыталась перевезти к себе тетю, в последний момент наотрез отказавшуюся бросить хозяйство.
– Я не цыганка, чтобы сниматься на старости лет с насиженного места, – объяснила пожилая женщина. Снежкова не спорила. Жизнь пусть медленно, но налаживалась. Появились подруги, друзья, с которыми она ходила в кино, на танцы, вечерами гуляла по набережной – единственной достопримечательности города. Красивая черноглазая девка нравилась многим юношам и обязательно устроила бы свою судьбу, если бы не случай, перевернувший всю ее жизнь.
Самый важный для страны и дорогой праздник – 9 Мая – городок отмечал в Доме офицеров. Пришедшая туда вместе с подругами Таня уселась на первый ряд. Ее худенького плеча то и дело касались руки знакомых:
– Привет, Танька! На танцы останешься?
– Конечно!
– Значит, после концерта мы тебя ждем!
На нее стали коситься соседи.
– Тише, девушка! Из-за таких, как вы, не могут начать!
Снежкова взглянула на сцену. Высокая белокурая ведущая в концертном платье стояла у микрофона.
– Добрый вечер, дорогие земляки! – почти пропела она низким красивым голосом. – Сегодня наш народ отмечает великий праздник – День Победы. Слово для поздравления предоставляется командиру полка Александру Афанасьевичу Свиридову.
По лицу Тани разлилась восковая бледность. Тоненькая жилка на виске отчаянно пульсировала. Руки дрожали. Человек, которого она любила (только теперь Снежкова смогла себе в этом признаться), стоял на сцене, улыбаясь присутствующим. Что говорил Александр, Таня не слышала. В тот момент девушка испытывала всего лишь одно желание – убежать и спрятаться. Что, если он ее заметит? И зачем она надела эту яркую кофточку? Стараясь не дышать, вжимаясь в кресло, Снежкова боялась посмотреть на своего бывшего командира. А он медленно оглядел передние ряды. Ореховые глаза словно споткнулись о девушку. Таня похолодела. Однако Александр ничем не выдал, что увидел боевую подругу. По-военному чеканя слова, Свиридов – теперь уже полковник – начал поздравлять собравшихся. Девушка повернула голову назад. На секунду мелькнула мысль: надо немедленно скрыться. Но это оказалось невозможным. Небольшой зал Дофа был набит битком. Те, кому не хватило мест, плотной стеной стояли в проходе. Если она попробует прорвать живую стену, станет еще хуже – тогда абсолютно все присутствующие обратят на нее внимание. А Свиридов, тем временем закончив говорить, спускался со сцены. Бронзовое от загара лицо ничем не выдавало волнения. У Тани зародилась надежда: вдруг не узнал? И все же праздник потерял для нее привлекательность. Она уже не слышала, о чем пели, как танцевали творческие коллективы, какие звучали стихи. Еле дождавшись окончания концерта, пулей вылетела из зала.
– Куда ты? – окликнула ее подруга, видя, что Снежкова идет в гардероб за плащом.
– Лида, у меня безумно разболелась голова, – жалобно ответила девушка. – Извинись за меня перед ребятами. Находиться в душном помещении для меня смерти подобно.
Пожав плечами, подруга упорхнула в зал, где шли приготовления к танцам. Таня, накинув белый плащ, быстро пошла к выходу. Ах, если бы она знала, что Александр, собираясь уезжать, стоял у парадной двери в окружении военных. Увидев ее, он закричал:
– Татьяна!
Она вздрогнула и остановилась как вкопанная. Дальнейшее бегство было бессмысленным.
– С этой красавицей мы прошли до Белоруссии, – Свиридов обнял дрожащую девушку. – Какая встреча! А я думал, ты в Южноморске.
Губы Тани с трудом выталкивали слова:
– Так получилось…
Он понимающе кивнул и поинтересовался:
– Домой? Я тебя подвезу.
Попрощавшись с сослуживцами, Александр взял Таню за локоть и повел к машине.
– Почему же ты не позвонила мне? Почему не написала?
Краска залила ее лицо:
– Ты думаешь, я приехала к тебе? Да я забыла о тебе и думать! Просто находиться в родном городе, где все разрушено, где могилы твоих товарищей… – она запнулась и замолчала. – Этот городок я выбрала наугад. Если бы я знала, что тут живешь ты… – Снежкова вдруг сморщилась и заплакала. Свиридов, прижав девушку к широкой груди, успокаивал ее, как ребенка:
– Ну, перестань, перестань. Ты же сильная девочка.
До дома Тани они доехали очень быстро. Полковник проводил ее до квартиры.
– Я хотел бы встретиться с тобой, – он сильно сжимал ее потную ладонь. – Не отказывай мне. Пожалуйста.
Она вырвала руку:
– Зачем, Саша? Разве мы не поставили точку тогда, на развалинах дома?
Он помрачнел:
– Я приду как друг. Просто поговорим и разойдемся. Обещаю впредь не беспокоить тебя.
Девушка молчала. Свиридов увидел в этом знак согласия.
– Приду завтра вечером, – сказал он и растаял в темноте подъезда. Негнущимися пальцами Таня достала ключ из кармана плаща и долго пыталась попасть в замочную скважину. Она уже знала, чем закончится их завтрашняя встреча, боялась и желала
