жилплощадь, как обещал. А что тут делить? И так коммуналка.
— Возможно, нам надо пожить отдельно, — не сдавалась Дина.
— Он выгонит тебя на следующий же день, — поясняла бабушка. — И тогда, скажи на милость, как мы будем жить? Вчетвером в маленькой комнатушке.
Но разумные доводы бывшей учительницы не действовали. Дина шла к матери.
— Попробуй уговорить бабку на размен.
— Бес ее уговорит, — злилась Надежда. — И потом, ты в своем уме? Хочешь поселиться в комнатушке с этим бомжом?
Женщины обсуждали не один вариант выхода из затруднительного положения, призывали на голову старушки всевозможные проклятия.
— Хоть бы сдохла скорее! Заляжет — очень надо за ней ухаживать. Кто она нам такая?
Заметив в настроении жены некоторую перемену к лучшему для себя, масла в огонь подливал и Игорь, который из всей семьи уважал и боялся только бабу Веру и ее влияния на окружающих.
— Если бы не она — у нас бы была другая жизнь, — говорил он Дине.
Та бежала к матери.
— Что же мне делать?
Надежда ухмылялась:
— Кто из нас медик?
В семье началась самая настоящая холодная война. Бывшая учительница отнеслась к ней внешне спокойно, все равно продолжая настаивать: Игоря она прописывать не будет. Однажды Дина с улыбкой зашла в комнату бабушки.
— Бабуля, извини меня, пожалуйста, — проворковала она. — Ты во всем права. Я больше не буду говорить на эту тему.
Вера Семеновна поцеловала внучку:
— И правильно, деточка. Твоя жизнь еще наладится, вот увидишь. И для этого вовсе не обязательно прописывать нашего прохвоста.
— Я заметила, последние дни ты неважно выглядишь, — сказала женщина.
— Давление у меня поднимается, — пожаловалась бабушка. — Надо к врачу сходить, пусть мне лекарство подберут, а то старое уже не помогает.
— Никуда не ходи, — Дина коснулась руки Веры Семеновны, — к нам в больницу импортное лекарство привезли. Дорогущее — страсть! Зато поможет — сто процентов.
— На него рецепт нужен? — поинтересовалась учительница.
— Своим без рецепта выдают, — пояснила внучка.
Лечение началось в тот же день. Все, кто хорошо знал Веру Семеновну, заявили бы в один голос: давление не спадало, а вот прекрасная память потихоньку начала давать сбои. Кое-кто из друзей говорил об этом молодой женщине.
— Память — это возраст, — констатировала та.
Всегда аккуратная, подтянутая, разумная, учительница перестала следить за собой, забывала об элементарных вещах и однажды тихо скончалась, не оплаканная близкими людьми. Смерть Веры Семеновны дала толчок активным действиям родственников по поводу жилплощади. Теперь одна из комнатушек по праву принадлежала Игорю, чрезвычайно обрадовавшемуся этому обстоятельству и кинувшемуся пропивать все, что осталось после бабушки. Лучану и не подумал измениться, как обещал.
— Не нравится — катитесь отсюда, — заявил он расстроенным Надежде и Дине. — Теперь это и мой дом.
В квартиру зачастили бомжи, остававшиеся здесь на ночевку.
— Что же делать, мама? — плакала Дина. — Его отсюда не выгонишь. Может, продадим квартиру и заплатим ему? Тогда он отстанет.
— Он никогда не отстанет, — поясняла Надежда. — Все деньги будут пропиты за три дня. А вот мы с тобой и двумя детьми пойдем по миру. Подумай сама, что мы будем делать с суммой, вырученной за коммуналку? Построим шалаш?
Молодая женщина в бессилии стучала кулаком по стене.
— Правда, есть еще вариант, — говорила ей мать. — Если ты не забыла, у нас еще одна бабка имеется. И этой бабке мы роднее, чем той.
Сказанные слова послужили сигналом к действию. На следующий день Дина заглянула ко второй бабушке и предложила помочь в лечении больных ног. Чем оно закончилось — догадаться несложно.
Получив по наследству отдельную однокомнатную, мать и дочь вызвали на переговоры зятя.
— Во сколько ты оцениваешь нашу спокойную жизнь? — спросила Надежда.
— То есть как? — мужчина либо не понял, либо не хотел понимать.
