— Я не сумасшедший, — перебил его Владислав Анатольевич. — Никакого липового приказа не было! Девушка добровольно вызвалась мне помочь, думая, что мы оценим ее работу и пригласим к нам преподавателем на следующий год. Я предлагал ей познакомиться и поговорить с вами. Она почему-то отказалась. Может, оно и к лучшему. Я против того, чтобы она здесь работала.
Это было понятно. Шумелов нуждался в помощнице, делавшей для него все безвозмездно. Эта девушка уже сорвалась с крючка, и больше на ней не поездишь. Так пусть катится ко всем чертям. Ректор смотрел на Шумелова, словно читая его мысли.
— Я вам не верю! И у нас наверняка есть свидетели. Вы ведь взяли печать со стола Татьяны Афанасьевны!
Владислав Анатольевич не смутился:
— Давайте спросим ее саму.
Секретарша влетела в кабинет шефа с красными пятнами на лице. Она словно предчувствовала недоброе:
— Я слушаю вас…
Ректор сурово посмотрел на нее.
— Поступили сведения, что вашей печатью воспользовались для мошеннических целей, — сказал шеф.
— Этого не может быть!
— Я хочу, чтобы вы вспомнили, как однажды этот человек попросил вас отлучиться из кабинета якобы по чьему-то вызову и остался в приемной один. Было такое?
Только теперь секретарша поняла смысл предупреждения Шумелова.
Она растерянно посмотрела по сторонам. Шеф начинал закипать:
— Отвечайте!
Татьяна Афанасьевна изменилась в лице. Она не знала, что ей делать.
Ректор попытался прийти ей на помощь:
— Я не верю, что вы сами оставили свой пост. Напротив, я настаиваю, что вы были введены в заблуждение этим субъектом. Можете смело рассказать мне об этом. Уверяю вас, наказания не последует.
Секретарь тяжело вздохнула. Она прекрасно знала о непорядочности Шумелова и о его изворотливости. Лучше понадеяться на его хитрость, чем заиметь такого врага.
— Владислав Анатольевич никогда не просил меня покинуть рабочее место, — твердо сказала она. — Наша печать также не покидала пределы кабинета.
Ректор прищурился:
— Вы уверены? Подумайте хорошенько!
— Я подумала.
Шумелов победно улыбнулся.
— Скажите, кто-нибудь, кроме этой девушки-журналистики, видел липовый приказ? — обратился он к шефу.
Тот побагровел. Он понял, куда клонит его ненавистный подчиненный: его слово — против слова молодой журналистки. Владислав Анатольевич встал со стула.
— Давайте забудем об этом инциденте, — предложил он. — Пусть та молодая особа, которая развела весь этот сыр-бор, катится вон из вуза. Такие нам тут не нужны.
Ректор изумленно воззрился на него:
— И вы ей об этом скажете?!
В лице Шумелова не дрогнул ни один мускул:
— Почему бы и нет? Она еще поблагодарит меня за то, что я не раздуваю пожар на весь город и не оставляю ее без работы на неопределенное время!
Татьяна Афанасьевна застыла, как статуя. Теперь она не сомневалась: она поступила правильно. Эта сволочь победила! И всем им придется смириться с этим.
— Все свободны, — тяжело вздохнул ректор.
Семен Иосифович, как творческий человек, рассказал эту историю четко и красочно. Катя заслушалась.
— Но это еще не повод подозревать его в более серьезных преступлениях, — произнесла она, когда рассказчик сделал паузу.
— Посуди сама, — Сребренский достал платок и вытер вспотевший лоб. — Ух, уморился я с тобой! Шумелов — старый развратник. Об этом я уже говорил. Впрочем, свечку никто из моих знакомых ему не держал. Короче, дальше действуй на свое усмотрение. Мне кажется, займись милиция его любовницами, нынешними и бывшими, — и получат они весьма неожиданный результат. Может, вам удастся выбить из него признание. Чего только не бывает в жизни! Итак, Екатерина, действуй!
Как бы подводя итог их беседе, зазвенел звонок. Семен Иосифович встал:
