— Да, если бы не нашел более выгодный вариант, — согласился Крошин.
Журналистка в волнении поправила и без того гладко лежавшие волосы:
— Вы вычислили этот вариант?
Александр Борисович поморщился:
— Мы с женой ломали голову днем и ночью, — признался он, — но не пришли ни к какому выводу. Владислав благородно отказался от права наследования половины жилплощади, причитавшейся ему, до сих пор вторично не женился, периодически позванивал нам, приезжал на могилу нашей дочери. Однако это не означает, что он невиновен, — тыльной стороной ладони он вытер лоб. — Вы верите в родительские предчувствия?
Девушка кивнула. Предвидение ее мамой некоторых обстоятельств Катиной жизни давно шагнуло из области фантастики в реальность.
— Я и моя жена с самого начала их совместной жизни не видели в этом браке ничего хорошего, — признался Крошин. — Однако Тамаре удалось убедить нас. Она уверяла: мы предвзято отнеслись к ее новому избраннику — и вот чем все закончилось, — старик тяжело вздохнул. — Я уже стар и немощен. Я могу затеять журналистское расследование, и коллеги из Севастополя, помнящие мою дочь, с удовольствием мне в этом помогут. Однако моих сил не хватит, чтобы довести его до конца, — он пристально посмотрел на гостью. — А вот вы могли бы сделать это.
— Я?!
От его взгляда Кате стало не по себе.
Александр Борисович подошел к секретеру и открыл нижний ящик, вытащив оттуда связку ключей.
— Это ключи от ее севастопольской квартиры, — пояснил он. — Мне кажется: если вы поедете туда, тайна ее смерти откроется вам.
— Но я не знаю…
— Берите, — твердо сказал Крошин. — Справедливость должна восторжествовать, даже через много лет!
— Хорошо. — Катя поняла: она не сможет отказать этому человеку. — Вы не могли бы дать мне почитать ее книги? Она ведь была еще и писательницей.
Старик поморщился:
— Моя девочка действительно написала очень интересную книгу, но ее любовник украл рукописи. С тех пор Тамара зареклась заниматься этим, жалуясь мне: «Папа, моя муза требует выхода из рамок газетных статей. А писать глобальную прозу я боюсь. После этого неприятного инцидента вряд ли найдется человек, которому бы я показала свои произведения без всякой боязни».
— Все понятно, — Зорина встала, собираясь прощаться.
Крошин торопливо написал что-то на клочке бумаги:
— Это ее севастопольский адрес.
Журналистка аккуратно взяла листочек и положила его в сумку:
— И все же, я пока что ничего не обещаю. Мне надо согласовать все с руководством.
Александр Борисович пожал ей руку:
— Все мои надежды связаны с вами.
Глава 38
Протрясясь всю ночь в душном вагоне, Катя, голодная и не сумевшая умыться как следует (в туалете поезда вода почему-то не лилась струей, а жалко капала, наполняя, может быть, стакан в сутки), влетела в свою квартиру. Константин еще спал, что немало ее удивило.
— Костик, ты не заболел? — она ласково провела рукой по лбу мужа.
Тот сразу вскочил, озираясь по сторонам. «Привычка», — подумала Зорина и прошептала, гладя его плечо:
— Все нормально, любимый. Спи дальше!
Скворцов протер заспанные глаза:
— Ты что-то спросила?
— Почему ты не на работе? — повторила девушка. — Ты заболел?
Супруг хмыкнул:
— Это ты заболела. Сегодня же воскресенье!
— Разве? — со всеми этими перипетиями Зорина забыла, какой нынче день.
Муж засмеялся:
— Кто из нас больше работает?
