В последние дни отпуска Никиту замучили кошмары. Убитая сестра уже ни на минуту не покидала его, парень явственно слышал ее голос и в минуты просветления (они становились все реже и реже) чувствовал: он сходит с ума. Юноша пытался прекратить посещать лес, однако не смог этого сделать: его тянуло туда как магнитом. Он сократил свои поездки в Озерное, тем более некоторые из них закончились тем, что ему пришлось ночевать в лесу: парень опаздывал на последний автобус, а посетить пустующий родной дом не решался. Никита был уверен: сейчас там живут привидения, и встреча с ними грозит ему новым убийством. В те дни, когда он не ездил в родное село, юноша сидел запершись на съемной квартире, не выходя даже за едой. Он до смерти боялся приступов агрессии, всегда представлявших опасность для жизни окружающих. Иногда ему казалось: лучше пойти в милицию и честно все рассказать. Тогда его запрут в камере, и он по крайней мере никого больше не убьет. В такие минуты камера казалась парню спасительным оазисом. Однако по прошествии времени Никита начинал сомневаться в правильности принятого решения. Тюрьма, несомненно, принесет безопасность другим людям, но ускорит его конец: он не сможет жить без Татьяниной могилы, того местечка в лесу, где похоронил свою сестру. Если он перестанет туда ходить, сестренка замучает его ночными посещениями. Нет, лучше терпеть и прятаться в норе.
Однако отпуск кончился, и Никита отправился в Приреченск, не зная, что одному из его тайных желаний суждено сбыться. В общежитии парня схватили милиционеры и доставили в управление.
Следственная бригада, радовавшаяся поимке маньяка и приготовившаяся к долгим и трудным допросам, была сражена поведением подозреваемого. Убийство отца и сестры Никита описал во всех деталях, ничего не скрывая и не пытаясь себя обелить. Однако, услышав, что его обвиняют в убийстве семьи Бобровых, он побледнел и заплакал. Его отпаивали водой и валерьянкой, но плач перерос в самую настоящую истерику. В промежутках между всхлипываниями сотрудникам удалось уловить фразы:
— Рафик, мой друг! Тетя Маша, вас за что?
Подозреваемого отправили в камеру, но через час он потребовал отвести его к следователю. Никите удалось, насколько было возможно, взять себя в руки, и парень попросил Мамонтова рассказать о гибели Бобровых. Удивлению Игоря Владимировича не было пределов. Он являлся ярым сторонником версии о маньяке Кошелеве, и вдруг этот самый маньяк, пойманный с таким трудом (правда, Мамонтов сознавал: удалось бы им выяснить про съемную квартиру в Залесске, времени и сил на поимку потратили бы гораздо меньше), открещивается от самого главного убийства. Следователь предполагал: здесь либо игра, либо Кошелев действительно болен, а забывчивость — очередной провал в памяти. Тем не менее, чтобы не злить подозреваемого, Игорь Владимирович изложил ему все детали уголовного дела. Никита слушал, опустив голову на грудь и обхватив ее руками. Когда следователь закончил, парень поднял на него заплаканные глаза и четким твердым голосом сказал:
— Бобровых я не убивал.
Юноша чистосердечно рассказал о встрече с Марией Николаевной, не знавшей причин ссоры с Рафиком и пригласившей его в гости, своем желании посетить их и отдать им в руки свою судьбу, о приступе агрессии, внезапно охватившем его, когда он шел к ним, и о запертых в тот день воротах. Как объяснила потом соседка тетка Лукерья, Бобровы отправились в Приреченск навестить сына, и Никита, чья агрессия прошла столь внезапно, как и накатила, искренне радовался, что не взял на душу еще одного греха. Опасаясь повторения случившегося, он перестал при посещении Озерного ходить мимо дома Бобровых, бродя все больше закоулками и никому не попадаясь на глаза. Лес был единственным местом, куда Никита не боялся ходить даже в приступе агрессии.
Слушая своего главного подозреваемого, Мамонтов подумал, что верит ему: Кошелев — не убийца (хотя его показания будут проверены и перепроверены), а просто больной парень, нуждающийся в лечении. Дай бог, что-то еще можно сделать, и юноша выйдет здоровым человеком. В то же время на следователя накатила чудовищная усталость, и он подумал просить начальство об отгуле. Самая главная версия не подтвердилась, план дальнейших действий разработан, оперативники последят за Ринатом и красоткой Лилей. Правда, и тут их может ожидать сюрприз.
Игорь Владимирович тяжело вздохнул и вызвал подчиненного, который увел Кошелева в камеру.
— Показания Кошелева для Владимирыча — просто нож в сердце, — констатировал стажер Прохоров на оперативке у Кравченко.
— Не злорадствуй, — откликнулся Киселев. — Тебя бы на его место.
Петр обвел сотрудников ясными глазами:
— А разве плохо узнать о человеке, что он лучше, чем ты о нем думал? — произнес он. — Разве справедливо раскручивать невиновных, чтобы повысить процент раскрываемости преступлений? По мне, нет ничего приятнее, как сказать человеку: «Вы свободны, настоящий убийца найден».
— Найти бы его, этого настоящего убийцу, — подала голос Лариса. — Чует мое сердце, не скоро это будет.
— А мне кажется, эта сладкая парочка — супруги Сейфуллины, Лилечка и Ринат, преподнесут нам сюрприз, — ухмыльнулся Скворцов. — Я тут кое-что проверил. Помнишь, Паша, обстановку их квартирки? — Он обвел взглядом присутствующих. — Ковры, хрусталь, люстра такая, что не стыдно в Большой театр повесить. Сервизы — богемское стекло. Я думал: двое бедных студентов благодаря родителям свили уютное гнездышко в чужой квартирке, ну, предки не пожалели денег, сняв такую хату. И что же выяснилось? Лакомый двухкомнатный кусочек со всей обстановкой — собственность супругов Сейфуллиных, приобретена на законных основаниях полгода назад. Сколько это может стоить? Пойдем дальше. У красотки на каждом пальчике — золотое колечко: и с бриллиантами, и с изумрудом, по золотому браслетику на каждой ручке и лодыжках. Сережечки, между прочим, тоже не из дешевых: из белого золота с платиной и бриллиантами. А часики Рината? О таком «Ориенте» я всю жизнь мечтал.
— А если предки, по твоим словам, не пожалели денег, но купили молодым квартиру? — высказала мнение Лариса. — Да еще и обставили ее?
— Каюсь, упустил из виду, — признался оперативник. — Завтра же выясню.
