Он не окончил свою сентенцию, да и не собирался. К Ростику повернулся Пестель.
– И как ты хотел это испугать? Я имею в виду, чтобы он ушел и мы могли повесить перед гаванью стальной тросик?
– А трос имеется? – поинтересовался Дондик.
– Тросов в городе немало, – отозвался Поликарп. – Найдутся среди них и стальные, хотя их жалко. Впрочем, сначала следует эту «собачку» попросить из гавани и уже потом искать трос.
– Гринев, как ты это сделаешь? – поинтересовался Эдик.
– Я? – удивился Ростик. Но все ребята смотрели на него. – Я и не собираюсь этого делать. Я просто предлагаю вылить что-то пахучее в гавань… Есть у нас бочонок с машинным маслом или что-нибудь в этом роде?
– Есть немного испорченного стальной стружкой дизтоплива для субмарины, – признался вдруг Борода.
– Сколько?
– Бочки три. Его привезли, хотели очистить, использовать, но надобность отпала.
– Тащи, – приказал Дондик.
Так и сделали. А потом, когда притащили и вылили солярку в гавань, когда эта механическая гадость разлилась по поверхности воды, стали ждать, что будет. Но почти ничего и не было. Просто Фоп-фолла скрылся под водой. А потом где-то гораздо дальше, чем были замечены самые дальние его щупальца, море вдруг вскипело, забилось, словно огромный невидимый смерч спустился с серого неба Полдневья… И снова все успокоилось. И даже Эдик понял, что надолго.
– Вот и все, – сказал Ростик, поворачиваясь к людям. Ему на послеэффекте было почему- то жаль, что все так быстро кончилось. Он бы поговорил в этим существом. Может быть, узнал что-то новое… Несмотря на то, что оно его чуть не погубило, когда Рост сидел на дне, поджидая рыболюдей.
Да, именно оно сыграло с ним тогда злую шутку, открыв его сознание для невиданного информативного контакта с викрамами и обворовав его нервную систему от всяких излишков энергии, истощив до недельного постельного режима.
Внезапно из-за домов появился Казаринов. Он шел, вытирая пот, струившийся по лбу со светлыми, сверкающими на солнце залысинами.
– Есть контакт через дневной телеграф с Боловском. Причем не дальний, с Семафорной горы, а ближний, из Одессы.
Так, значит, Ростику не показалось, что ребята Казаринова переместились в последние дни сюда, в город, и принялись что-то мастерить на самой высокой башне города. Значит, связь станет еще быстрее, а может, и надежней.
– Как провели сигнал?
– Без дублирующих звеньев. Свет от дополнительного отражателя гонит луч на верхушку нашей Семафорной горки, тот отражатель, прикрытый козырьком так, что солнце в нем не маячит, наконец-то засекли из Чужого. Причем устойчиво, по-настоящему. А уже из Чужого сигнал передается дальше, в Боловск. Теперь на Семафорной держать людей не нужно, можно обойтись только теми, что тут на Высокой башне работают.
Ох, подумал Рост, и любят эти связисты называть все что ни попало всякими названиями.
– Молодцы, – с чувством отозвался капитан.
– Молодцы-то молодцы, – проворчал Ким, – но все равно это полумеры. Лучше бы они так же работали, как своим пунктам названия придумывают. – Оказывается, не одному Ростику приходят в голову критические и мудрые мысли.
– Например? – слегка взъерепенился Казаринов.
– Например, тут не помешал бы такой же шар, какой стоит в Боловске. А то были уже случаи – жгли топливо напрасно, гребли в другом направлении. И это случалось при возвращении из полетов на север, когда, кажется, берега залива могут быть ориентиром… А что будет, если начнут летать на юг?
– Не все сразу, – отозвался Поликарп, из профессиональной солидарности решивший поддержать Казаринова. – Наступит момент, поставим и тут шар. И еще что-нибудь придумаем.
Но капитан, присмотревшись к главному инженеру, снова спросил:
– Что еще?
Казаринов кивнул.
– Из Боловска поблагодарили за установленный контакт с этими рыбами. Но тут же пришел сигнал, что Гринева срочно требуют к Ширам. Они вдруг захотели обсудить условия постоянного пребывания людей в Чужом и тут, в Одессе.
– Что «Одесса»? Чуть что – Одесса. Что вообще можно тут обсуждать? – вдруг заволновался Бородин.
– Понимаешь, это же формально город Широв, – пояснил Эдик. – Может, они решили потребовать за него арендную плату?
Но Дондик не позволил отвлекаться на мелочи. Он установил тишину хлопком в ладоши, потом покашлял и задумчиво проговорил:
