власть уже проявляла свою дезадаптацию в полной мере. Нет, не сейчас, но было же, было, к сожалению.
– Ага, – уронил Герундий, – недаром этот… – кажется, он выругался про себя, – Борщагов хотел у пурпурных гауляйтером сделаться, сучий потрох.
– Я имел в виду не Борщагова, – грустно сказал Ростик, – а то, что произошло с Рымоловым, с Мурадом… – Он помолчал. – К сожалению. – Снова выждал паузу, именно выждал, хотя ему-то было все ясно. – Они покорились нашей русской привычке чиновничества к безответственности, оказались слишком слабы, чтобы противостоять этому… обычаю наших земных предводителей.
– Ты что предлагаешь-то? – спросил Председатель настороженно.
– Я предлагаю обрести этот мир для себя, – сказал Ростик просто. – Прежде всего потому, что мы как-то так жили, особенно тут, в Боловске, словно в одно прекрасное утро можем проснуться и оказаться снова на Земле. Это важно, это подтачивает наши силы, лишает нас какого-то шанса действовать правильно. И важнее всего именно здесь, в центре, где принимаются наши самые серьезные решения. И тогда… только тогда наши пилоты, столкнувшись с неведомым, перестанут действовать по шаблону, не будут разрываться между заложенными в них личностными режимами адаптации и привезенными с Земли схемами косного начальствования.
– Ты хочешь сказать, Астахова подвело то, что он был опытным пилотом? – спросил Герундий недоверчиво.
– Помимо пилотского прошлого он слишком долго пробыл распорядителем в Перекопской крепости. И слишком привык работать не на конкретную ситуацию, а для отчета перед начальством, как я полагаю. А нужно понимать, что прежние наши «грехи», увезенные еще с Земли, способны убивать, особенно сейчас, когда искусственная, может быть, внушенная способность к адаптации заканчивается. Как невозможность принять существующую реальность убила взрослых людей в лодках с «Медузы».
– А практически? – было даже не очень понятно, кто это спросил, кажется, все-таки Председатель.
– Детей, как однажды мне предложил кто-то из аглоров, мы сажать в гигантов не будем. Хотя они, возможно, и справятся, но пусть уж лучше…
Он не знал, что еще следует говорить, а потому умолк.
– Хорошо, что ты сказал – «наши грехи», – проговорил Дондик после изрядного размышления. – А то я уже подумал, что ты – совсем… оттуда.
– Я – отсюда, и вы это знаете.
– Теперь – уверен. – Дондик с силой потер лицо. – И теперь гораздо лучше понимаю, например, почему ты просил не разбивать пауков до конца, а попытаться включить их в наше… сообщество.
Ростик насторожился, что-то в тоне Председателя ему опять не понравилось.
– Не вижу тут никакой связи пока, – полувопросительно сказал он. – При чем тут наша внутренняя организация и… пауки?
– Понимаешь, кто-то отдал приказ Бабурину отбомбиться по новой башне пауков. Ну, теми бомбами, которые растворяют их псевдобетон в желе. И он это сделал, сегодня утром получили его донесение… Он еще упомянул, что приказ получил письменный, только не понял подписи.
– Что? – Рост даже не поверил сначала, просто не знал, что такое возможно. – Как это? Подпись не разобрал, отбомбился… Да я неделю назад был там, в летателе, башню комши строили вполне усердно, и ничего с ней не случилось.
– Говорят же тебе, только сегодня получил доклад. Совершенно неожиданно для себя. И для всех наших… – Дондик сделал неопределенный жест в сторону двери, за которой была приемная. – Значит, это произошло как раз в эту прошедшую неделю.
– Так ведь – «если враг не сдается…» – вставил Герундий. Он, кажется, не все теперь понимал. – Да мы же с ними воюем, трава эта, которая должна была их вытеснить, – твоя идея.
– Или война за шхеры, – добавил Дондик. – Знаешь, как сложно строить эту крепость на том конце континента?
– А если пауки сдались? – спросил Рост, вдруг разозлившись так, что едва мог раздвинуть зубы, чтобы это проговорить. – К тому же я предлагал не прямые действия, в лоб, а косвенные, которые не загоняли их в угол, а оставляли возможность… Если хотите, оставляли возможность сосуществовать с нами.
– Ты заметил, как он вежливо нас пропесочил, Герман? – Дондик повернулся к главному милиционеру Боловской цивилизации, усмехнулся.
– Нет, подождите, что же теперь? – Ростик говорил почти шепотом, но в его голосе звучало… Да, звучала обреченность.
Дондик посмотрел на него чуть смущенно.
– Мне и самому это не нравится. Но что сделано, то сделано. Возможно, ты был прав, идти на пауков в лоб, как ты выразился, не следовало, может, вообще нужно было даже летателей отозвать, глядишь, они бы и успокоились. А мы бы траву продолжали сажать, присматривались… Но кого-то очень испугали доклады о том, что они гораздо лучше вооружены теперь. И у кого-то, возможно, не выдержали нервы. Вот и вышло… Меня гораздо больше во всей этой истории злит, что я не знаю, кто же у нас такой инициативный, что приказы Бабурину отдает. Да и сам Бабурин… Не переспросил.
Теперь Ростику следовало просто утихнуть. А то, чего доброго, согласно чиновной логике, могло получиться, что Бабурину и достанется за то, что он, якобы, «не переспросил». Он опустил голову и стал рассматривать свои не совсем чистые пальцы. Хотя думать теперь
