Действительно, в большинстве своем дамы меня не жалуют. Причем все – от младениц до старушек. Даже моя мама – не исключение. Более сложных и запутанных отношений, чем наши, я, пожалуй, не встречала.
Другое дело – мужчины. Они обожают меня. Готовы ради меня на все. Но здесь их, похоже, почти нет.
Впрочем, как и в большинстве педагогических университетов.
Я вздохнула и решила посмотреть расписание занятий. Нашла на доске номер аудитории, где проходила первая лекция моей группы, задумчиво угукнула и придирчиво оглядела себя в зеркале. Темно-русые, чуть выгоревшие на солнце локоны лежали на плечах. Глаза, почти черные от волнения, ярко выделялись на смуглом лице. Я поправила непослушную челку и зашагала на занятия.
Похоже, я пришла последней. Все места в небольшой аудитории были уже заняты. Оставался всего один стол в самом последнем ряду – туда я и направилась, игнорируя любопытные взгляды.
По непринужденной атмосфере, царившей в аудитории, было ясно: здесь все, кроме меня, давно и неплохо знакомы друг с другом. Я вспомнила, что некоторые спецшколы ориентированы на конкретные вузы, и их выпускные экзамены принимаются университетом как вступительные. Таким образом, целый класс из школы может прямиком попасть в один университет. Удобно для них, а для меня – не очень…
Как только я уселась, ко мне тут же подошла пышная брюнетка, похожая больше на классную руководительницу, чем на студентку. «Вот из кого получится отличная учительница!» – подумала я. В своем строгом шерстяном костюме не по сезону и круглых больших очках в роговой оправе она казалась значительно старше остальных.
– Привет! Я – староста. Меня зовут Таня Изотова, – сказала брюнетка.
– Привет! – улыбнулась я.
– Ты здесь кого-нибудь знаешь? – громко спросила она. – Нет. А ты? – машинально отреагировала я. Вопрос – глупее не придумаешь, но было уже поздно.
Таня усмехнулась и невозмутимо сказала:
– Да. Мы здесь все из одного класса.
Мне стало неуютно.
– Я что, здесь одна… такая?
– Одна, – спокойно ответила староста, – ну, ничего, ты обязательно с кем-нибудь подружишься.
«Успокоила, – подумала я. – Ну уж нет. Здесь дружить категорически не с кем. Хотя…» За соседним столом я заметила бледного худого юношу, смотревшего прямо на меня. Для этого ему пришлось сесть вполоборота и смешно вытянуть шею. Мне он показался довольно высоким – ну или необычайно длинноруким. Парень был одет в лиловый пуловер с огромными пуговицами и синие потертые джинсы. Я улыбнулась ему искренне и прямо, как всегда улыбаюсь парням. Он ответил блуждающей, какой-то женственной ухмылкой и отвернулся.
Все понятно. Голубой. Только они так улыбаются в ответ на прямое послание. Язык полов не был для меня тайной лет с тринадцати – талант, черт его побери!
Откинувшись назад, я пристально посмотрела на худую спину парня. Он обернулся и опять стушевался, как девчонка, опустив глаза. Надо было наладить контакт с этим нетрадиционным красавцем – мне не хотелось оставаться здесь в гордом одиночестве.
Рядом с юношей сидела девица властного вида, наблюдала за нашими переглядываниями и неодобрительно морщилась. Ей это очень не шло. Более человечное выражение лица прибавило бы шарма этому несимпатичному персонажу. Ее беспорядочно разметавшиеся по плечам жидкие светлые волосы смотрелись довольно неухоженными; мне хотелось взять ножницы и сделать ей стильную стрижку, чтобы, как в кино, превратить неопрятную дурнушку в изысканную модницу. Но одной стрижкой дело было не решить – трикотажная белая кофта с люрексом, уныло повисшая на невзрачной девице, явно знавала лучшие времена.
– Антон! – вдруг сказала она, не глядя на своего соседа по парте. – Если хочешь пересесть за другой стол – я не возражаю.
Не знаю, чего она ожидала от парня, – может, извинений? Но он послушно собрал свои вещи и робко подошел ко мне.
– У тебя не занято? – спросил он.
– Садись, – радушно пригласила я.
Он неловко плюхнулся на стул.
– Что это с твоей бывшей соседкой? – тихо спросила я. – Она что, влюблена в тебя?
Парень весело хмыкнул:
– Да нет, просто в одном классе учились. Сидели тоже за одной партой. Ее Марина зовут.
– А меня – Мила, – запоздало представилась я. – Мила Богданова. Ты – Антон?
– Да.
– А фамилия? – поинтересовалась я.
– Рейер.
Лекция уже началась, и рослый пожилой профессор начал неторопливо рассказывать о зарубежной литературе восемнадцатого века. Антон методично записывал все в толстую тетрадку, а я просто слушала, увлеченная образной речью педагога.
Группа, как я заметила, была очень прилежной. Все старались не упустить ни слова из лекции, записывая каждый фрагмент повествования.
– А вы, девушка, почему не записываете? – неожиданно спросил профессор, вырастая передо мной.
Я растерялась, но сразу виновато улыбнулась, стараясь исправить негативное мнение о себе:
– Сегодня я присутствую на лекции впервые. Хотелось просто послушать.
Профессор расплылся в ответной улыбке:
– А почему вас здесь раньше не было? Неделю целую учимся.
Я тепло посмотрела на профессора и пообещала самым сладким голосом:
– На ваши лекции я теперь буду ходить всегда. Что бы со мной ни случилось.
Дедуля явно поплыл. Я чувствовала себя немного виноватой – еще один влюбленный, – но не хотелось ссориться с педагогом в первый день занятий.
– А за нее теперь Рейер лекции писать будет, – тихо буркнула Марина кому-то из своих соседок.
Девица явно меня невзлюбила. Судя по недовольным взглядам других студенток, остальные были на ее стороне. Отлично, Мила. Как всегда, в своем репертуаре.
В перерыве между лекциями мы с моим новоиспеченным другом отправились в буфет. Я сразу поняла, что он мне очень подходит: Антон болтал как девчонка, но женской неприязни ко мне не испытывал. Он рассказал понемногу обо всех, а затем спросил, сделав круглые глаза:
– Ты, вообще, о главном в курсе?
– О чем?
– Ну, о Роберте Стронге, знаменитом актере?
Я равнодушно пожала плечами:
– Видела пару фильмов с его участием. Крутые такие боевики со стрельбой и драками, типа бондианы. Там еще каждые две секунды разбивают по машине.
