успел удостовериться в поступлении части из них. На оставшихся двух листах излагалось подробное описание операции. Последний из них являл собой уменьшенную ксерокопию здания, в котором, судя по всему, предполагалось проведение какого-то собрания.
Квин пробежался беглым взглядом по двум последним листам в поисках интересующих его сведений.
– Кажется, Дюк кое-что разведал насчет ожидаемой встречи. По его мнению, она состоится во вторник вечером.
– Это его предположение?
– Уверен процентов на девяносто в том, что встреча назначена на вечер вторника, – прочел вслух Квин. – В одном из зданий Нойкёльна.
– Знает ли он какие-нибудь имена игроков? – спросила Орландо.
– Отчасти. Некто РБО из Южной Африки. Да и то под вопросом.
– Странно.
– Не говори.
– И ни слова о Борко? – продолжала расспрашивать Орландо.
– Ни слова, – подтвердил он, еще раз пробежавшись глазами по листку с описанием задания.
– Не исключено, что Пайпер заблуждался.
– Все может быть.
Квин молча прочитал небольшой абзац послания.
– Дюк хочет прокатиться со мной к месту встречи сегодня днем.
– В котором часу?
– В четыре.
– Послушай, могу я вернуться в номер? – взмолилась Орландо. – Пока окончательно не обморозила себе задницу.
– Да, конечно. И сразу же электронной почтой отправь мне фотографии. Я не прочь взглянуть на них, прежде чем отправиться на свидание с Дюком.
– А может, ты сам зайдешь и посмотришь на них? А заодно прихватишь для меня большую чашку кофе?
Квин про себя улыбнулся. Кажется, холодный климат Берлина смягчил сердце Орландо.
– Не забудь послать фотографии. А кофе тебе принесет Нейт.
– Ненавижу тебя, – выпалила она.
– Это я уже слышу от тебя не в первый раз.
Глава 18
Дюк прибыл к отелю «Доринт» на «мерседесе»-седане, когда на часах было десять минут пятого.
– Рад вновь тебя видеть, Квин, – произнес он, когда тот сел в машину.
– Ты ничуть не изменился, – улыбнулся Квин.
И это была чистая правда. Дюк не скинул ни единого фунта с тех пор, как они виделись в последний раз.
Дюк, рассмеявшись, нажал на газ, и машина тронулась с места.
– Как дела? – осведомился он. – Все в порядке?
– Да, – ответил Квин.
– Тебе пришлось лететь издалека?
– Как вы живете при такой погоде? – спросил в свою очередь Квин, пропустив вопрос Дюка мимо ушей.
Тот вновь залился раскатистым смехом.
Встреча, назначенная на вторник, предположительно должна была состояться в старом пустующем заводском здании берлинского района Нойкёльн. Оно стояло на мощенной брусчаткой улице, в квартале от Шандауэр-штрассе. Дюк остановил «мерседес» в конце улицы и дал Квину небольшой бинокль.
– В здании есть какая-нибудь охрана? – осведомился Квин, прежде чем поднести его к глазам.
Дюк улыбнулся:
– Да, один охранник – у переднего входа, второй – у заднего.
Квину показалось, что у Дюка с тех пор, как они не виделись, еще больше усилился акцент, в котором угадывались то ли чешские, то ли какие-то другие интонации. Причем Квин подозревал, что английский, на котором они между собой общались, был родным языком Дюка.
– Тот, который дежурит у главного входа, обычно сидит в машине возле ворот.
Квин поднял бинокль к глазам и взглянул в указанном направлении. В самом деле, неподалеку от входа стоял видавший виды «вольво». Сидящий в авто мужчина, как казалось со стороны, читал газету.
– В здании кто-нибудь есть? – продолжал задавать вопросы Квин.
– Насколько я мог определить, никого, – ответил Дюк, пожав плечами. – Но кто его знает?
Здание было обнесено кованой оградой шести футов высотой. Дюк сообщил, что ворота запираются на засов и открываются внутрь. Здание имело четыре этажа, включая чердак, и было скорее вытянуто в высоту, чем в длину. Его фасад был облицован темно-красным кирпичом с примесью бетона. Приблизительно через каждые три фута вдоль торца здания ровными рядами располагались высокие узкие окна, обрамленные выкрашенными в синий цвет металлическими рамами.
Когда Квин с Дюком подошли ближе, то смогли разглядеть на стенах следы от пуль, сохранившиеся со времен взятия Берлина в конце Второй мировой войны.
– Только не обольщайся насчет кирпичной кладки, – предостерег Дюк. – Под ней бетонный слой добрых полметра толщиной.
– Где находится нужное нам место? – спросил Квин.
Он тщательно изучил светокопию плана, но надеялся получить от Дюка более подробную информацию.
Тот указал на юго-западный угол здания:
– Здесь. Вход с противоположной стороны. Добрых две трети свободного пространства, ограниченного сверху только чердаком. Высота – четыре этажа. Приблизительно двадцать метров в длину и столько же в ширину.
– Немалое помещение.
– Когда-то в нем стояли станки. А теперь пусто. С задней стороны дома есть лестница. На каждом этаже располагается по две комнаты. Одна из них размером шесть на восемь метров. Другая – десять на двадцать.
– И каждая из них используется?
– Не думаю. Скорее всего, только те, что находятся на первом и втором этажах. – Дюк запнулся. – Прости, я забыл, что ты американец. На втором и третьем этажах.
В Европе так называемым первым этажом назывался не тот, который находился на уровне земли, а следующий за ним. Но Квин и сам уже понял, что Дюк имел в виду.
– Ты уверен, что это то, что нам надо? – спросил он.
– Да, – ответил Дюк. – Чердак занимает огромную площадь. Покрывает сверху все здание. Но насколько я мог заметить, пустует без дела. Я бы не советовал тебе туда забираться. Много лет назад мне довелось однажды оказаться внутри. Но даже в те далекие времена чердачный пол находился в весьма плачевном состоянии. Провалишься – падать придется долго.
