– А как насчет подвала?
Дюк покачал головой.
– Там я ни разу не был, – признался он.
На копии плана подвал был изображен в виде единого просторного помещения. Больше ничего на нем не значилось.
– Когда, по-твоему, мне будет лучше проникнуть внутрь?
– Сегодня. Если ты готов. Чем ближе день намеченной здесь встречи, тем сложнее будет это осуществить. Таково мое личное мнение. Может, я не прав?
– Прав. Одного не могу взять в толк. Как туда попасть?
Дюк улыбнулся. Сунул руку в карман, что стоило ему немалых усилий, и выудил оттуда блестящий ключик.
– От главного входа, – прокомментировал он. – К счастью, Берлин теперь мой родной дом. Теперь я тут каждую собаку знаю, – пошутил он. – Твоя команда в сборе?
– Да.
– Можно полюбопытствовать, кто такие?
– Я возьму этот ключ с собой, – сказал Квин, вновь пропустив вопрос Дюка мимо ушей.
Тот отдал его Квину.
– Как ты собираешься пройти мимо охранника, не вызвав у него подозрений?
– На этот счет можешь не беспокоиться.
Квин напоследок взглянул на здание в бинокль и вернул его Дюку.
– Все рассмотрел? – спросил тот.
Квин ненадолго остановил взор на доме и кивнул:
– Пока все.
Квин попросил Дюка подбросить его до Шарлоттенбурга, сказав, что для выполнения задания ему нужно прихватить с собой кое-какие инструменты. На самом же деле он преследовал совсем другую цель. Для начала он пересел на другую линию. Проехал несколько станций и вышел на «Берлинер-штрассе». Окинул быстрым взглядом окружающую обстановку, проверяя, не увязался ли за ним кто-нибудь. Слежки не было.
Потом сделал пересадку на другую линию и проехал в северном направлении до станции «Курфюрстендамм»,[26] вышел и еще раз огляделся. И вновь не заметил ничего подозрительного. Поднялся наверх и, слившись с толпой, полчаса прогуливался по улице, делая вид, что разглядывает витрины магазинов, а на деле беспрестанно наблюдая за тем, что происходит у него за спиной. Удостоверившись наконец, что хвоста нет, Квин сел в такси и приехал обратно в Мите. Попросил водителя остановить машину в двух кварталах от отеля и отправился туда пешком.
Дверь в номер он открыл своим ключом. Нейт сидел на диване и смотрел телевизор. При появлении Квина он вскочил как ошпаренный, схватил пульт управления и убавил громкость. Орландо же и не думала отводить взгляд от монитора компьютера.
– Что новенького? – спросила она, не оборачиваясь.
Квин в двух словах изложил суть дела.
– И все же прямой связи с ликвидацией Офиса я пока не вижу, – заключил он.
– Что еще ты узнал?
Квин покачал головой:
– Почти ничего. Поскольку Офис ни разу не был упомянут, у Дюка возникло подозрение, что именно вокруг него и возникла вся заваруха. Уверяет, что «нутром это чует».
– О Борко он тоже ничего сказал? – поинтересовался Нейт.
– Ничего. Но я и не спрашивал. Большинство людей трепещут от страха, только услышав его имя. Поэтому я боялся, что Дюк может неожиданно сделать ноги. Так или иначе, но нам сейчас без него не обойтись.
На журнальном столике рядом с Нейтом стояла бутылка воды.
– Еще будешь пить? – спросил Квин.
Вместо ответа тот молча взял бутылку и бросил ее наставнику.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спросила Орландо.
Квин пожал плечами:
– То, что мы имеем, все же лучше, чем совсем ничего. Даже если из нашей затеи ничего не выйдет. – Он открыл бутылку и отхлебнул из нее. – А ты что-нибудь раскопала?
Она пробежалась пальцами по клавиатуре:
– Да. Но не то, что ожидала.
Квин молча ждал.
– Знаешь, почему о Борко не было ни слуху ни духу больше месяца? Потому что он лечился от ранения.
– Какого?
– Говорят, будто одна пуля пробила ему плечо, а вторая – бедро. Он работал по заданию каких-то сирийцев. Очевидно, не все прошло гладко.
– И кто же его подстрелил?
– Не имею понятия. Зато знаю, что случилось это в Риме. Чисткой занимался Зейц. Он говорит, что едва успел уволочь раненого Борко, как нагрянула местная полиция.
– Ты говорила с Зейцем?
– Ну да. Но больше я от него ничего не могла добиться. Он утверждает, что не знает, с кем у Борко была назначена встреча.
– Это был обмен?
Квин подошел к окну и посмотрел на улицу. Над городом сгустились темные тучи. По прогнозу погоды вечером должен был выпасть снег.
– Ты уверена, что его подстрелили не случайно?
– Думаешь, этот сыр-бор развели, чтобы убрать самого Борко?
– Либо его, либо его связного.
– Зейц говорит, что это был какой-то странный обмен. Дескать, ему самому непонятно, почему операция у них не удалась.
– Говоришь, Борко работал на сирийцев?
– Так утверждает Зейц.
Квин посмотрел на Орландо:
– А ты этому веришь?
Слегка поколебавшись, она отрицательно покачала головой.
– А сама что думаешь? – продолжал допытываться Квин.
– Ничего.
– Ничего?
– Мне нужно еще кое-что проверить, – пояснила она. – В Риме не зарегистрировано ни одного полицейского отчета, даже вскользь касающегося тех ночных событий, о которых говорит Зейц. Если, как он утверждает, копы едва их не засекли, вряд ли те обошли бы этот факт в своих рапортах.
– Думаешь, ничего подобного в Риме вообще не происходило?
– Да, – ответила она. – Думаю, все это чистой воды липа.
Квин вновь бросил взгляд в окно.
– Интересненькое дельце. Выходит, Зейц лжет.
Орландо кивнула.
– Но с какой целью?
– Чтобы запутать следы, – предположила она. – Предоставить Борко возможность залечь на дно. Так сказать, уйти со сцены, чтобы сосредоточиться на более крупной задаче.
