Глава 12
— Достаньте телефон и сделайте вид, что посылаете кому-то сообщение, — сказал ей Квин.
Таша с недоумением посмотрела на него.
Квин оторвал взгляд от группы курильщиков и пояснил:
— Если вы будете чем-то заняты, никто не обратит на вас внимания.
— Вы вернетесь? — спросила она.
— Я вернусь.
Она неохотно кивнула и вытащила телефон, а он направился обратно в зал.
Толпа стала еще гуще. Квину пришлось протиснуться между нескольких групп посетителей, прежде чем он нашел место, откуда хорошо просматривался весь зал.
Вскоре он заметил конгрессмена.
Должно быть, Гуэрреро только что приехал, поскольку не успел далеко отойти от входа. Казалось, он знаком со всеми: для каждого у него находилось несколько слов и улыбка, он пожимал протянутые руки. Настоящий политик, умеющий говорить с избирателями и не терять связи с ними. Если он добьется успеха, то именно по этой причине.
Квин сразу же узнал сопровождавшую его женщину. Это была жена Гуэрреро, телегеничная Джоди Гудмен из техасских Гудменов. Квин несколько раз видел ее в выпусках новостей. Он даже смотрел на YouTube ее выступления в программах Си-эн-эн и Эм-эс-эн-би- си.[6]
На вид она была ровесницей конгрессмена. Типичная белая американка: светлые волосы до плеч, голубое платье подчеркивает худощавую фигуру. Ее муж старался произвести впечатление человека из народа, а сама миссис Гудмен выглядела более отстраненной, как бы пребывая над схваткой. Даже издалека она казалась самым умным человеком из всех присутствующих, не исключая конгрессмена.
Глянув на входную дверь, Квин сообразил, что Гуэрреро и его жена пришли не одни. В пяти футах от охранника, возле металлодетектора, расположился новый телохранитель. Его глаза постоянно всматривались в публику, но всякий раз возвращались к конгрессмену. Вот это настоящий профессионал, а не полицейский, решивший подзаработать. Однако он не из спецслужб — хотя конгрессмен и собирался баллотироваться в президенты, он еще не мог рассчитывать на такого рода защиту. Это был специалист из дорогого частного агентства.
Гуэрреро и его жена медленно продвигались по залу, пока не остановились в самом центре. Вокруг них сразу же столпились люди.
Квин еще раз взглянул на телохранителя у двери. Тот оставался на месте, его внимание было сосредоточено на новых посетителях.
Хорошо, подумал Квин. Пришло время сделать свой ход.
Он двинулся в сторону конгрессмена так, чтобы толпа прикрывала его от взгляда телохранителя. Вскоре он уже стоял в нескольких футах от Гуэрреро.
Конгрессмен смеялся, слушая слова какого-то человека, стоявшего перед ним. Когда человек замолчал, Гуэрреро огляделся по сторонам, заметил Квина, и на его лице появилось вопросительное выражение.
— Кажется, мы недавно встречались? — спросил Гуэрреро.
— Да, сегодня днем в вашем офисе.
Гуэрреро вспомнил.
— О да, конечно. Вы репортер. Мистер Дрейк, верно?
— Совершенно верно. Ричард Дрейк.
— Из… Денвера.
— И опять вы не ошиблись.
— Не ожидал вас здесь встретить, — сказал Гуэрреро.
Квин пожал плечами.
— Приятель посоветовал посмотреть, и я согласился. У него было приглашение, но он не мог им воспользоваться, а у меня выдался свободный вечер.
— У вашего приятеля прекрасный вкус. Марта замечательный художник.
Квин прочитал это имя при входе в зал: Марта Хармон. Это была ее выставка.
Жена Гуэрреро повернулась к Квину.
— Добрый вечер. Вы мистер Дрейк? Меня зовут Джоди. — Она протянула руку.
Ее рукопожатие было сильным и решительным, а улыбка — принужденной и неискренней.
— Моя жена, — сказал Гуэрреро.
— Рад встрече с вами, миссис… — Квин запнулся. — Как вас называть, Гуэрреро или Гудмен?
— Вижу, вы отлично справляетесь со своим заданием, — сказала она. — Я правильно поняла Джеймса? Вы репортер.
— Да, но занимаюсь исключительно биографическими очерками.
— Иными словами, вы не склонны доставлять людям неприятности? — И она опять наградила его фальшивой улыбкой.
— Верно. Пусть это делают другие.
Она оглядела его с головы до ног и вежливо рассмеялась.
— На приемах я миссис Гуэрреро. Но вы можете называть меня Джоди. Фамилию Гудмен я использую в деловой обстановке.
— Рад встрече, Джоди, — кивнул Квин.
— Вам нравится выставка? — спросила жена конгрессмена.
— Эти работы уникальны, — Квин взглянул на картины. — Но вам не кажется, что они очень печальные?
— Печальные? — переспросил конгрессмен. — Не могу с вами согласиться. Мне кажется, в каждой картине есть надежда.
— А я согласна с мистером Дрейком, — отозвалась Джоди.
— Все безнадежно или почти безнадежно, — сказал Квин.
Джоди склонила голову и улыбнулась, и теперь ее улыбка получилась более естественной.
— А что думаете вы? — спросил ее Квин.
— Я пока не поняла, — ответила она. — Однако вы произвели на меня впечатление. Вы разбираетесь в искусстве.
— Немного, — пожал плечами Квин. — Никогда не знаешь, что может пригодиться.
— Очень разумный подход к жизни, — заметил Гуэрреро. — В моей работе я действую примерно так же.
Жена конгрессмена оглянулась по сторонам.
— Я бы выпила бокал вина.
— Сейчас я тебе принесу, — ответил Гуэрреро и обратился к Квину: — Мистер Дрейк, прошу меня простить.
Когда Гуэрреро собрался отойти, Квин сказал:
— Раз уж вы оба здесь, я бы хотел обсудить с вами один вопрос.
Гуэрреро и его жена посмотрели на Квина.
— Небольшое дополнение к моему очерку. Это не займет более двух минут.
Гуэрреро соединил вздох разочарования с доброжелательной улыбкой.
