расширить свои способности до… до… страшно подумать, до каких размеров.
Обладай я такой силой, я смог бы защитить своих друзей – Мёрфи, Билли и других. Я мог бы обратить эту мощь против Красной Коллегии и тем спасти жизни Стражей и Совета. Я мог бы сделать уйму полезного.
И ее поцелуй… Абсолютная иллюзия, существовавшая исключительно у меня в голове, и все же он казался таким
Впрочем, тогда, в горячей ванне, когда она являлась мне белокурой богиней, она тоже производила впечатление на редкость настоящей. Что-что, а по части иллюзий она преуспела. Она могла явиться мне в любом обличии.
Абсолютно любом.
Какая-то темная, примитивная часть меня секунду-другую забавлялась с этой мыслью. Но только секунду-другую. Мало ли что мелькает у меня в голове. Ее прикосновение казалось таким мягким, таким нежным, таким теплым. Таким славным. Я не общался с женщинами – в смысле, близко не общался – уже несколько лет, и еще толика этого тепла, этого восхитительного контакта, была бы слишком большим искушением, чтобы я позволил себе положиться на него.
Я медленно повернулся лицом к Ласкиэли.
Она приподняла брови и чуть подалась вперед в ожидании ответа.
Я умею контролировать свои мысли – а этот образ Ласкиэлевой тени был всего лишь сном наяву.
– Это мой разум, – негромко сказал я ей. – И он останется моим.
Я сосредоточился и вызвал в мозгу собственные иллюзии – те, что нужны были сейчас. Из ниоткуда возникли серебряные наручники, сотканные моей волей, моим сознанием, и сомкнулись на запястьях и лодыжках Ласкиэли. Я сделал резкий взмах рукой и представил себе, как эти цепи подвешивают ее в воздухе. Потом я растопырил пальцы, повернул руку ладонью к полу, и она упала в возникшую посередине комнаты клетку. Дверь захлопнулась, и засовы с лязгом задвинулись, запирая падшего ангела.
– Идиот, – негромко произнесла она. – Мы погибнем.
Я зажмурился и последним усилием вызывал в воображении тяжелое покрывало, упавшее на клетку и отрезавшее Ласкиэль от света и звуков.
– Может, и так, – буркнул я уже сам себе. – Но я проделаю это сам.
Я повернулся и увидел, что Баттерс, позеленев от страха, смотрит на меня. Рядом с ним сидел, склонив башку набок и глядя на меня, Мыш. Он тоже каким-то образом ухитрился придать морде встревоженное выражение.
– Гарри? – спросил Баттерс.
– Все в порядке, – успокоил я его.
– Гм… Что случилось?
– Демон, – объяснил я. – Некоторое время назад я заполучил себе в голову демона. Он заставлял меня испытывать… скажем так, галлюцинации. Мне казалось, я разговариваю с людьми. Но это был демон, который ими притворялся.
Он медленно кивнул.
– А… а теперь он исчез? То есть, вы проделали что-то вроде самоэкзорсизма, да?
– Никуда он не делся, – тихо сказал я. – Но теперь он взят под контроль. Как только я понял, что он делает, я сумел запереть его.
Он вгляделся в мое лицо.
– Вы что, плачете?
Я отвернулся, делая вид, что выглядываю в окно, а сам украдкой провел рукой по глазам.
– Нет.
– Гарри… Вы уверены, что вы в порядке? Что вы… ну… типа, не сошли с ума?
Я посмотрел на Баттерса и вдруг рассмеялся.
– И кто это говорит, мастер польки?
Он зажмурился, потом тоже улыбнулся в ответ.
– Просто у меня вкус получше, чем у некоторых.
Я подошел к нему и положил руку ему на плечо.
– Я в порядке. Ну, по крайней мере, не больше псих, чем обычно.
Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.
– О’кей.
– Это просто здорово, – сказал я ему, – что вы поднялись сюда. Вы спутали демону все планы. Уж вас-то он никак не мог включить в свою иллюзию.
