– То есть, я помог? – удивился он.
– Не то слово, – заверил я его. – Мне кажется, я слишком привык, что разбираюсь в магии лучше других. Демон использовал против меня мои же собственные ожидания. Он очень хорошо знал, как прятать кое-что от чародея.
Я произнес эти слова, и они зацепили какое-то колесико у меня в мозгу. Я вдруг застыл, разинув рот.
– Блин-тарарам! – рявкнул я. – Вот оно!
– Оно? – не понял Баттерс. – Э… что –
Мыш склонил голову набок, подозрительно навострив уши.
– Как прятать вещи от чародея, – повторил я, и рот мой против воли расплылся в широкой, почти безумной ухмылке. Я порылся в памяти и откопал в ней цепочку цифр. – Ха! – произнес я и торжествующе воздел руку. – Ха! Ха-ха! Эврика!
У Баттерса снова сделался несчастный вид.
– Идем, – сказал я ему, и возбуждение пронзило мое усталое тело тысячей иголок, придав рукам-ногам новые силы. Я устремился к лестнице, не в силах сдерживать его. – Идем, быстрее.
– А что? – спросил совершенно уже сбитый с толка Баттерс.
– А то, что я знаю, что означают эти цифры, – фыркнул я. – Я знаю, как отыскать «Слово Кеммлера». И чтобы это сделать, мне потребуется ваша помощь.
Глава тридцать шестая
Огни на чикагских улицах так и не горели, и ночь сделалась еще темнее. Гроза разогнала людей по домам, так что и автомобильных фар сильно поубавилось. Больница Графства Кук оказалась оцеплена национальной гвардией, которая привезла с собой передвижные генераторы и поддерживала на некоторых окрестных улицах подобие порядка – впрочем, отсутствие надежной радио– и телефонной связи связывало их точно так же, как всех остальных, а дождь и темнота тоже не поднимали им боевого духа.
В результате всего этого некоторые улицы были ярко освещены фарами военных грузовиков, и по ним разъезжали патрули национальных гвардейцев, а другие оставались темны и пусты как сердце политикана. Отрезок Стейт-стрит тоже погрузился в темноту, и я свернул Жучка к тротуару напротив темных витрин магазина электроники.
– Сидеть в машине, Мыш, – скомандовал я и выбрался из Жучка. Подойдя к стеклянной двери, я изучил решетку на ней. Потом приставил к ней посох, сосредоточился и пробормотал: –
Слова не сопровождались ни вспышкой, ни грохотом: я сложил заклятие достаточно аккуратно, чтобы обойтись без этого. Вся сила его передалась кинетической энергии, выдавив стекло так аккуратно, как если бы я использовал стеклорез, и изогнув средние прутья так, чтобы в образовавшийся зазор можно было пролезть без особого труда.
– Черт возьми, – приглушенным голосом произнес Баттерс. – Это что, взлом?
– Сейчас всем не до магазинов, – заверил его я. Концом посоха я посшибал несколько осколков стекла, не выпавших еще из рамы, и забрался внутрь. – Лезьте сюда.
– Вы вламываетесь в чужую собственность, – сообщил мне Баттерс. – Взломали дверь и проникли внутрь. Мы в тюрьму угодим.
Я высунул голову наружу.
– Это ради благого дела, Баттерс. Мы тайные спасители города. Закон и справедливость на нашей стороне.
Он неуверенно покосился на вывеску.
– Правда?
– Правда – если вы будете
Я вернулся в магазин, засветил амулет и поднял его над головой. Потом пробежался взглядом по витринам со всякими хитроумными устройствами, по большей части мне неизвестными даже по назначению. Я медленно поворачивался вокруг своей оси в поисках одного конкретного устройства… вот только не знал даже, где его искать.
Баттерс забрался внутрь и тоже огляделся по сторонам. Голубоватое сияние моего амулета отсвечивало в его очках. Он решительно кивнул в направлении секции прилавка и направился к ней.
– То, что нужно? – спросил я.
– У вас что, с глазами что-то? – откликнулся он.
Я поморщился.
– Я в этих штуках вообще практически не разбираюсь, Баттерс. Забыли?
– Ох. Ну да, конечно. Мёрфианские проблемы с техникой.
– Мёрфианские?
– Ну да, – кивнул Баттерс. – Вы излучаете Мёрфианское поле. В смысле, поле, в котором лучше всего действуют законы Мёрфи. Все, что может сломаться, ломается.
– Только не произнесите этого при Мёрфи, – хмыкнул я.
