перцу преследующим наполеоновским полчищам. Учитывая то, как оборачивался вечер, я достал из багажника и сам обрез, который сунул на заднее сиденье.
Баттерс с благодарностью принял и кофе, и одеяло, хотя продолжал еще дрожать так сильно, что расплескивал кофе через край. Я сделал глоток, поставил чашку в держатель на торпедо и тронул машину дальше. Очень мне не хотелось торчать слишком долго на одном месте.
– Ладно, – сказал я Баттерсу. – Если вы хотите понять, что происходит, вам придется принять две вещи.
– Валяйте.
– Первая сложнее. Магия реально существует.
Я буквально ощутил на себе его взгляд.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что параллельно нашей повседневной жизни совершенно реально существует еще один мир. Со своими державами, нациями, монстрами, войнами, распрями, союзами – всем таким. Чародеи тоже часть этого мира. И куча других созданий, о которых вы слышали в преданиях, а еще больше таких, о которых вы и не слышали.
– Каких таких созданий?
– Вампиров. Оборотней. Фэйре. Демонов. Прочих монстров. Они существуют.
– Ха, – произнес Баттерс. – Ха. Ха. Вы шутите. Ведь шутите, да?
– Какие уж тут шутки. Ну же, Баттерс. Вы-то должны понимать, что всякие странные твари действительно существуют. Вы сами видели доказательства этого.
Он провел дрожащей рукой по волосам.
– Ну… да. Кое-что видел. Но, Гарри, вы говорите о чем-то совершенно невероятном. То есть, если вы хотите сказать, что люди способны ощущать окружение и воздействовать на него способами, природу которых мы пока не понимаем, это я понять и принять еще могу. Допустим, вы называете это магией, а другие называют экстрасенсорными способностями, а третьи – силой, но это не так уж и ново. Возможно, имеются люди, генетические характеристики которых позволяют им развить эти способности в большей степени, нежели остальным. Возможно даже, они помогают им воспроизводить свою ДНК четче, чем остальным, вследствие чего они живут гораздо дольше. Но совсем другое дело утверждать, будто у нас под носом обитает целая армия жутких монстров, а мы их даже не замечаем.
– А как быть с теми трупами, которых вы обследовали? – спросил я. – Гуманоидов, но определенно не людей?
– Ну-у, – не сдавался Баттерс, – вселенная велика. На мой взгляд самонадеянно полагать, будто мы в ней единственные разумные существа.
– Те трупы принадлежали вампирам Красной Коллегии, и вы вряд ли обрадовались бы встрече с живым таким. В свое время их у нас в городе было пруд пруди. Теперь их меньше, но там, откуда они родом, их до сих пор в достатке. Это ведь только одна порода вампиров. А сами вампиры – только малая толика сверхъестественных хищников. Тот мир – джунгли, Баттерс, и люди далеко не на самой вершине пищевой цепочки.
Баттерс упрямо мотнул головой.
– И вы хотите сказать, никто об этом не знает?
– О, знает, и довольно много людей, – заверил я его. – Только те, кто знает, предпочитают об этом не распространяться.
– Почему так?
– Ну, для начала, потому что никому не хочется просидеть три месяца под присмотром в психушке.
– Ох, – Баттерс покраснел немного. – Ага, кажется, я понимаю. А что с обычными людьми, которые видят эти штуки – ну там, озарения, и близкие контакты, и все такое?
Я терпеливо вздохнул.
– А это как раз второе, что вам придется понять. Людям не хочется принимать реальность, которая их пугает. Некоторые все-таки открывают глаза и участвуют в этом – как Мёрфи, например. Большинство же не желает иметь со сверхъестественным ничего общего. Они просто отворачиваются от этого и не говорят об этом. Стараются даже не думать. Ну не хотят они, чтобы реальность была такая, поэтому стараются изо всех сил убедить себя в том, что это не так.
– Нет, – мотнул головой Баттерс. – Мне очень жаль. Я этого не покупаю.
– И не покупайте, – сказал я. – Это правда. Как цивилизация мы представляем собой огромное сборище идиотов. Мы запросто игнорируем факты, если выводы, к которым они приводят, заставляют нас чувствовать себя неуютно. Или просто пугают.
– Погодите-ка. Вы говорите, весь наш мир, все множество научных исследований, достижений, теории и практики – все, что основано на наблюдении вселенной и изучении ее законов – все это… что? Ошибка, ибо отвергает магию как предрассудок?
– Не просто ошибка, – возразил я. – Опасное заблуждение. Потому, что истина – это нечто такое, на что мы боимся взглянуть прямо. Люди боятся признаться себе, что вселенная велика, а мы – нет.
Он сделал глоток кофе и покачал головой.
– Не знаю, не знаю.
