Он кивнул, и мы забрались в джип.
– Ты не хочешь сказать мне, что происходит?
– Видит Бог, нет, пока не выпущу немного пара.
– Ясно, – сказал он, и остаток пути до пляжа мы проделали молча.
В летнее время пляж у Норт-авеню одно из излюбленных мест отдыха горожан. Впрочем, пасмурным октябрьским утром народу здесь было немного. На стоянке виднелось всего две машины кроме нашей – должно быть, кто-то тоже приехал для пробежки.
Я остановил джип, и мы с Томасом вышли. Пару минут я потратил на гимнастику, хотя мог бы проделать ее и старательнее. Томас просто облокотился на капот джипа и наблюдал за мной, воздерживаясь от комментариев. По опыту я знаю, что накачанные мускулы мало помогают в случаях, когда имеешь дело с вампирами. Покончив с зарядкой, я кивнул ему, и мы пустились трусцой по беговой дорожке, начав с самого медленного темпа. Так я бежал минут десять, пока не разогрелся достаточно, чтобы прибавить скорости. Томас с отрешенным видом держался в нескольких шагах за мной. Я бежал, стараясь дышать ровнее; Томас тоже поначалу не задыхался, хотя ноги у меня заметно длиннее, и у меня за плечами несколько лет регулярных занятий бегом. Наконец, я добавил ходу, и ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не отставать от меня.
Мы пробежали вдоль всего пляжа, миновали служебное здание – здоровенную дуру, изображавшую палубные надстройку старого речного парохода, отчего казалось, что этот пароход утонул по палубу в песке. В дальнем конце пляжа мы повернули и побежали обратно. Так мы сделали три круга, прежде чем я немного убавил скорость.
– Так хочешь услышать, что происходит?
– Угу, – выдохнул он.
– О’кей, – поблизости не виднелось ни души, да и солнце поднялось уже высоко, выглядывая в просветы между чикагскими небоскребами. Вряд ли Мавра лично подслушивала меня, да и сомнительно, чтобы ее смертные приспешники могли это сейчас делать. Более уединенной обстановки я, пожалуй, не нашел бы. Я начал с получения Мавриного письма и рассказал Томасу все события вчерашнего вечера и минувшей ночи.
– А знаешь, что нам надо сделать? – спросил Томас, когда я договорил. – Нам надо убить Мавру. Нужно сделать это нашим семейным проектом.
– Нет, – мотнул я головой. – Если мы доберемся до нее, первой пострадавшей станет Мёрфи.
– Ну да, да, – сказал Томас. – Я очень хорошо представляю себе, что сказала бы Мёрфи на этот счет.
– Я не собираюсь доводить до этого, – буркнул я. – И потом, что бы там ни говорилось в этом «Слове Кеммлера», за книгой охотятся чертовски серьезные, без дураков опасные люди. Возможно, это не худшая мысль: сделать так, чтобы она, книга, им не досталась.
– Верно, – кивнул Томас. – То есть, ты сбережешь ее от нехороших людей, чтобы вручить ее еще менее хорошему вампиру, так?
– Насколько это в моих силах, нет, – заявил я.
– Значит, Мёрфи так и так пострадает? – спросил он.
Я недобро сощурился.
– Насколько это в моих силах, нет.
– Как это ты ее защитишь?
– Есть кой-какие идеи. Только для начала надо отыскать «Слово Кеммлера», иначе все трепыхания впустую.
– И как ты собираешься это проделать?
– Составим карту, – объяснил я. – Сомневаюсь, чтобы эти ребята разгуливали здесь со всей своей черной магией за просто так. Мне нужно выяснить, где они побывали, и вычислить, что они все-таки делают.
– А Баттерс? – поинтересовался Томас.
– Пока подержим под охраной моих оберегов. Я не знаю, что Гривейн от него хотел, и пока не узнаю, пусть он не высовывается.
– Как-то мне не кажется, что Гривейн большой поклонник польки, – хмыкнул Томас.
– Ясное дело. Это наверняка связано с одним из лежащих в морге тел.
– Так чего просто не поехать туда? – предложил Томас.
– Нельзя. Там убит один из охранников. Весь дом залит кровью, возможно, и труп его там лежит, и одному Богу известно, что натворил там Гривейн после того, как мы удрали. Копы наверняка опечатали дом, и уж наверняка они горят желанием побеседовать со всеми, кто мог там находиться. Я не могу себе позволить застрять в камере для допросов. И Баттерс тоже.
– Так попроси Мёрфи разузнать.
Я стиснул зубы.
– Не могу. Мёрфи в отпуске.
– Ого, – произнес он.
– Я поливаю ее цветочки.
