– Дверь у меня стальная. У них уйдет некоторое время на то, чтобы прорваться через нее. Потом есть еще порог. Это остановит их… ну, по крайней мере, замедлит, – я всклокотил волосы пальцами. – Нам надо что-то придумать, быстро.
– А дополнительные средства защиты? – спросил Томас.
– На улице, – буркнул я.
– Что ж, хоть там, – вздохнул Томас. Он загнал последний патрон в патронник, передернул цевье и принялся набивать патронами кармашки на поясе.
– Эти средства рассчитаны на отражение магических нападений, – добавил я. – Не физического вторжения.
– Но они могут удержать зомби? – встревожился Баттерс.
– Да. Но в дополнение к этому они не дадут нам выйти.
– А что в этом такого плохого? – спросил Баттерс.
– Ничего, – сказал я, – до тех пор, пока Гривейн не подожжет дом. Если я активирую их, убрать я их обратно уже не смогу. Мы окажемся в западне, – я стиснул зубы. – Нам надо убираться отсюда.
– Но там же зомби! – всполошился Баттерс.
– Я ведь не один здесь живу, – напомнил я. – Если он подожжет дом, чтобы добраться до меня, погибнут ни в чем не виноватые люди. Томас, одевайся и обувайся. Баттерс, под тем индейским ковриком на полу люк со стремянкой. Возьмите свечу и спускайтесь туда. Там на столе лежит черный рюкзак, а на деревянной полке череп. Положите череп в рюкзак и принесете мне.
– Что? – удивился Баттерс.
– Действуйте! – рявкнул я.
Баттерс бросился к коврику, отдернул его в сторону, откинул люк и, схватив со стола свечу, скатился по лестнице в лабораторию.
Томас положил дробовик на стол и открыл свой чемодан. Ему не потребовалось много времени, чтобы натянуть на себя носки, черные бутсы, белую футболку и черную кожаную куртку. Может, это у него одно из вампирских свойств такое: быстро одеваться, чтобы сматывать удочки.
– Видишь? – спросил он вполголоса, одеваясь. – Баттерс?
– Заткнись, Томас, – сказал я.
– Что ты задумал? – спросил он.
Я проковылял к телефону и приложил трубку к уху. Тишина.
– Они перерезали провод.
– Значит, на помощь не позвать, – кивнул Томас.
– Угу. Единственное, что остается – прорваться к машине.
Томас кивнул головой.
– И как ты это рассчитываешь сделать?
– А ты как думаешь?
– Старый добрый огненный вал может и сработать. Прикрывай левый фланг и отгоняй этих типов. Я возьму правый фланг, уберу все, что движется.
Огненная магия. Внезапное воспоминание о моей обожженной руке полоснуло меня с такой силой, что я ощутил настоящую, физическую боль там, где полагалось находиться сгоревшим нервным окончаниям. Я подумал о том, что мне придется делать, чтобы устроить вал, предложенный Томасом, и при одной мысли об этом все во мне сжалось от отвращения – хуже того, от сомнения в собственных силах.
Чтобы магия действовала, в нее надо верить. Вам надо верить в то, что вы можете и совершите то, что вы задумали, иначе выйдет пшик. Пока руку мою сводило фантомной болью, я осознал вещь, в которой боялся признаться даже сам себе.
Я не был уверен в том, что
Вообще.
Хоть когда-нибудь.
А если я попытаюсь и потерплю неудачу, в будущем мне будет еще труднее сосредоточиться для этого – с каждой неудачей стена будет расти, и одолеть ее будет все труднее. Моя вера в мои силы не вернется никогда.
Я опустил взгляд на обожженную руку и на долю секунды почти наяву увидел почерневшую, потрескавшуюся кожу, распухшие как сардельки пальцы, залитые кровью и сукровицей. Я закрыл глаза, открыл их – перед ними снова была только рука в черной перчатке, под которой, я знал, изуродованная плоть, разукрашенная белым, и красным, и розовым…
Я был не готов. Господи, даже ради спасения жизней включая свою собственную, я сомневался, что смогу снова вызвать огонь. Я стоял, и ощущал свою беспомощность, и злость, и боязнь, и глупость – и более другого, стыд.
Я мотнул головой Томасу и отвел взгляд, оправдываясь.
