излечивать раны, в общем, полный комплект.
— Такие крутые?
— Сертифицированный ночной кошмар, — ответил я. — Многие из них живут достаточно долго, чтобы развить в себе неплохие способности к волшебству.
— Ха, — сказал Томас. — Тот, который вломился через дверь, не походил на такого задиру. Уродливый, это да, но не Супермен.
— Может, тебе просто повезло, — предположил я. — Пока у них есть монета, их почти невозможно убить.
— А, — сказал Томас. — Ну, это все объясняет.
— В смысле? — спросил я.
Томас сунул руку в карман штанов и вытащил серебряную монету размером чуть больше никеля,[35] почерневшую от времени за исключением очертания единственного символа, чисто сияющего сквозь тусклость.
— Вот это вылетело из Капитана Уродство, когда я его распотрошил.
— Адские колокола! — выдохнул я и отшатнулся от монеты.
Томас удивленно дернулся, и машину занесло на снегу. Он вывернул руль и восстановил управление транспортным средством, не отводя от меня глаз.
— Стоп, Гарри. В чем дело?
Я вжался в дверь Хаммера, стараясь быть настолько далеко от этой штуки, насколько позволял салон автомобиля.
— Слушай, только … только не двигайся, хорошо?
Он выгнул бровь.
— O-o-o-oкей. Почему не двигаться?
— Потому, что если эта штука коснется твоей кожи, ты проклят, — пояснил я. — Заткнись на секунду и дай мне подумать.
Перчатки. На Томасе были перчатки еще тогда, когда он перебирал шарф Жюстины. Он не коснулся монеты своей кожей или он бы уже знал, в какие неприятности влип. Хорошо. Но монета была угрозой, и я, черт возьми, небезосновательно подозревал, что сущность, заключенная в ней, и без прикосновения может влиять на физический мир вокруг себя. Вокруг полно метафизических путей, достаточно, чтобы укатясь далеко от своего прежнего владельца, так или иначе манипулировать Томасом.
Спокойно. Ее надо куда-то положить. Я начал шарить по карманам. Единственное вместилище, которое я таскал с собой, было старым мешочком от виски Королевская Корона, в нем я держал небольшой набор для игры в кости. Я высыпал их в карман и открыл мешочек.
У меня тоже была перчатка на левой руке. Моя лапа уже более-менее оправилась от ужасных ожогов, которые я получил за несколько лет до того, но все-таки еще рано было называть ее здоровой рукой. Я держал ее закрытой из любезности к тем, кто мог бы её разглядеть. Я раскрыл мешочек двумя пальцами левой руки и сказал:
— Положи ее сюда. И ради Бога, не бросай и не дотрагивайся до меня этой штукой.
Глаза Томаса расширились. Он прикусил нижнюю губу и, очень осторожно двигая рукой, положил маленький безобидный диск в мешочек от Королевской Короны.
Когда монета оказалась внутри, я туго затянул завязки, и завязал их узлом. Потом открыл пепельницу Хаммера, засунул мешочек внутрь и снова ее захлопнул.
Только после этого я медленно выдохнул и снова ровно сел на свое место.
— Иисусе, — сказал Томас спокойно. Он поколебался мгновение и спросил:
— Гарри … это что, действительно так плохо?
— Это еще хуже, — ответил я. — Но я не могу придумать никаких других предосторожностей, которые можно было бы предпринять.
— Что бы случилось, если бы я этого коснулся?
— Падший, скрытая часть монеты, вторгся бы в твое сознание, — сказал я. — Он предложил бы тебе власть. Искушения. Как только ты бы втянулся, он бы установил над тобой контроль.
— Я сопротивлялся искушению и прежде, Гарри.
— О, это совсем не то, — я посмотрел на него откровенно и пристально. — Это Падший ангел, а ты человек. Ему тысячи и тысячи лет. Он знает, как думают люди. Он знает, как использовать их.
Его голос стал несколько резче.
— Я происхожу из семьи, где все или демоны, или суккубы. Я думаю, мне кое-что известно об искушениях.
— Тогда ты должен знать, как он мог бы тебя зацапать, — я понизил голос и мягко сказал, — Он мог бы отпустить Жюстину к тебе, Томас. Ты мог бы снова до нее дотронуться.
Он на секунду уставился на меня, вспышка дикой тоски полыхнула где-то очень глубоко в его глазах. Потом он медленно повернулся назад к дороге, выражение его лица превратилось в нейтральную маску.
— О, — сказал он спокойно и немного погодя добавил. — Вероятно, нам нужно избавиться от нее.
— Мы так и сделаем, — ответил я. — Церковь противостояла динарианцам в течение нескольких тысяч лет. Они могут принять кое-какие меры.
Томас мельком глянул на пепельницу, затем оторвал глаза и с негодованием посмотрел на вдавленный капот Хаммера.
— Не могли они явиться шесть месяцев назад? Когда я водил бьюик.
Я фыркнул.
— Насколько же ты привержен к порядку!
— Я только что их встретил, но уже ненавижу этих парней, — отозвался Томас. — Но почему они здесь? И почему теперь?
— Без церемоний? Я сказал бы, что они утащили Марконе, чтобы доказать другим членам Соглашения, что простым смертным нет места среди нас, извращенцев, то есть сверхъестественных.
— Они члены Соглашения?
— Надо бы выяснить вот что, — ответил я. — Я сомневаюсь, что кто-то нанял их, как «Орден одержимых психопатическим демоном». Но что-то такое девочка-богомол говорила, да.
— Ну и какой отсюда вывод? Зачем им Марконе?
Я пожал плечами. Я уже сам задал себе эти самые вопросы и был в не состоянии придумать какие-либо вразумительные ответы.
— Неясно, — признался я. — Но они это сделали, по пути разрушив целое здание, они обошли или прошли через его охрану и все-таки захватили его.
— И с какого бока здесь королевы фэйри? — спросил Томас.
Я снова пожал плечами. Об этом я тоже уже себя спрашивал. Я просто ненавижу, когда меня просят ответить на мои собственные вопросы.
Мы проехали оставшуюся часть пути до дома Майкла в серо-белой тишине.
Его улица была на одном из уже расчищенных маршрутов, и мы тихо-мирно добрались до него. Сам Майкл в компании двух своих сыновей и больших лопат трудился, чтобы очистить дорогу, тротуар и подъезд от продолжающего валить снега.
Майкл внимательно посмотрел на Хаммер и поджал губы, заметив Томаса. Он что-то сказал сыновьям, что заставило их переглянуться друг с другом и уйти внутрь. Майкл спустился с дороги к моей стороне грузовика и внимательно посмотрел на моего брата, а
