так же просто заменить членов моей семьи и моего Дома. Как у лидера, моя ответственность — обеспечивать адекватной заботой и пищей в случае необходимости — особенно когда Дому нужна преданность.
— Это твои собственные люди, — сказал я.
— Они были ими, до того как стали бесполезны моему Дому, — ответила она. — Они знают слишком много наших тайн, чтобы я могла так просто их отпустить. Люди должны отдать свои жизни, чтобы мои родственники смогли залечить свои раны. Вместо обычной мучительной смерти, они станут полезными для нас, тем самым я сохраню жизни и прослежу, чтобы люди прослужили нам в последний раз.
— Да. Ты настоящий гуманист. Прямо Мать Тереза.
Она снова повернулась ко мне с отсутствующим пустым взглядом.
— В какой момент ты забыл, что я вампир, Дрезден? Монстр. Обычно аккуратный, вежливый, цивилизованный и эффективный монстр. — Ее взгляд сместился вниз по коридору, где помогали сесть мускулистому молодому человеку, пока медики накладывали бинты на его глаза. Мгновение Лара смотрела на него, цвет ее глаз изменился до серебряного, а губы слегка разошлись. — Я то, кто я есть.
Меня затошнило. Я поднялся на ноги и сказал:
— Как и я.
Она покосилась на меня.
— Это угроза, Дрезден?
Я встряхнул головой.
— Просто факт. Однажды я приду закопать тебя.
Ее взгляд вернулся к раненому, губы с одной стороны сдвинулись в ухмылку.
— Однажды, — прошептала она. — Но не сегодня.
— Нет. Не сегодня.
— Есть ли что-нибудь еще, что я могу для тебя сделать, мой чародей?
— Да, — сказал я.
Она взглянула на меня и подняла бровь.
— Мне нужна машина.
Глава 28
Я кое-как проковылял один этаж и спустился в больничное крыло Шато, сопровождаемый охранником, который тщательно старался не наступать на раненую ногу. Перевертыш приложил меня головой об стену, оборвав все веревочки в моей голове. Я был совершенно уверен, что если бы я начал подпрыгивать вверх и вниз, раскачивая головой, мои мозги бы расплющило об череп.
Не то что бы я собирался делать что-либо из этих вещей. Идти было достаточно трудно.
В лазарете я обнаружил молодую женщину в белом халате, присматривающей за ранеными. Она двигалась с проворством профессионального доктора, и как раз заканчивала осмотр ран Жюстины. Девушка лежала на кровати, на ее живот были наложены бинты, а глаза смотрели с отстраненным умиротворенным выражением человека, накаченного наркотиками.
Анастасия сидела на кровати рядом с Жюстиной и держала спину прямо. Выражение ее лица говорило о спокойствии. Ее правая рука была крепко привязана к телу черной тканью. Когда я вошел в комнату, она подошла ко мне. Она выглядела бледной и дрожала, но стояла, не опираясь на тонкий деревянный посох.
— Мы сейчас уходим?
— Да, — сказал я и шагнул к ней, чтобы поддержать. — Ты можешь идти?
Я хотел подойти ближе, но она остановила меня своим посохом, слегка улыбнувшись.
— Я и так в крови, поскорее бы убраться отсюда, — проговорила она с ужасным шотландским акцентом.
Мои брови в изумлении взмыли вверх.
— Ты говорила мне, что засыпаешь, смотря Горца.
Ее темные глаза блеснули.
— Я всегда так говорю, когда нахожусь в кинотеатре на просмотре старого фильма в компании мужчины на два века моложе меня.
— А не потому, что ты не хотела ранить мои чувства своим профессиональным мнением по поводу фехтования на экране?
— Молодой человек может быть таким деликатным, — сказала она, на короткое мгновение на ее щеках появились ямочки.
— Мы должны отвезти тебя в больницу, — сказал я, кивнув на ее повязку.
Она покачала головой.
— Перерыв уже задержал нас. Все, что теперь можно делать — это носить перевязь и ждать, когда перестанет болеть так сильно.
Я поморщился.
— У меня есть немного медикаментов дома.
Она улыбнулась снова, но в этот раз я смог понять, как сложно ей сохранять подобающий вид.
— Это было бы чудесно.
— Гарри, — раздался мягкий голос.
Я оглянулся на раненую Жюстину, которая смотрела на меня сонными глазами. Я повернулся к кровати и наклонился, чтобы улыбнуться ей.
— Эй, там.
— Мы слышали, что существо говорило, — сказала она. Все согласные в ее словах были расплывчатыми, речь ровной. — Мы слышали, как оно говорило с тобой и Ларой.
Я взглянул на Анастасию, она коротко кивнула.
— Да, — сказал я Жюстине. Я отчаянно не хотел говорить что-либо, что ей знать не следовало. — Я позабочусь об этом.
Жюстина улыбнулась мне, хотя было видно, что ей трудно держать глаза открытыми.
— Я знаю, что позаботишься. Он любит тебя, ты знаешь.
Я не посмотрел на Анастасию.
— А… Да.
Жюстина взяла мою руку, ее глаза встретились с моими.
— Он всегда беспокоился о том, что никогда не мог поговорить с тобой. Что мир, откуда он пришел, так отличается. Что он не узнает достаточно о людях, чтобы состоять в отношениях. Что он не узнает, что значит быть б…
— Большой шишкой на моей заднице, — сказал я. — Он это прекрасно знает. — Я не смотрел ей в глаза. Последней вещью, которая была мне сейчас нужна, это еще один взгляд в душу. — Жюстина, тебе нужно отдохнуть. Я откопаю его. Не волнуйся.
Она снова улыбнулась, и ее глаза полностью закрылись.
— Ты мне как родственник, Гарри. Ты всегда такой заботливый.
Я склонил голову, смутившись, и опустил руку Жюстины обратно на кровать, а потом накрыл девушку тонким больничным одеялом.
