Сын неба

Среди отличившихся в июльских боях был покрышевский воспитанник Леонид Авершин. В свое время, этот неуклюжий с виду, громадного роста детина доставлял немало хлопот. На службе он был тихий и даже робкий. Но в увольнении с ним обязательно случалась какая-нибудь история: то выпьет лишнее и устроит скандал, то при встрече старшему нагрубит, то в драку ввяжется. Не раз Покрышева вызывали для объяснений к начальству и, что называется, снимали стружку за Авершина.
После таких разговоров Покрышев возвращался злой и «беседовал» с Авершиным. Но тот сразу обезоруживал его своей откровенностью. Он не изворачивался, не скрывал своих поступков, а рассказывал все чистосердечно, без утайки: «Да, было, да, виноват, даю слово исправиться».
«До каких же пор это будет продолжаться?» – возмущался Покрышев. Авершин заверял командира, что провинился в последний раз и просил ему поверить.
За нарушение дисциплины он уже имел два выговора. Но как летчик Авершин был одним из лучших в эскадрилье и в числе первых успешно освоил «Як-1».
Неизвестно, как сложилась бы дальше судьба Авершина, если бы не война. Он сразу как-то подтянулся, сделался дисциплинированнее. В первых же воздушных сражениях Авершин проявил себя незаурядным бойцом. Но повоевать ему пришлось недолго: в боях под Кингисеппом был подбит и потерял машину. Летчика осколком снаряда ранило в голову.
Самолетов не хватало, и Авершин вынужден был сидеть без дела.
После очередного перебазирования к Покрышеву пришел инженер и доложил, что на аэродроме в районе Луги сел на вынужденную посадку «ЯК-1», ранен летчик. Самолет исправный, но перегнать его некому. Придется сжечь машину. А жалко.
Покрышев несколько секунд что-то обдумывал, а потом вызвал Авершина.
Летчик явился быстро. Голова его была забинтована. Недавнее осколочное ранение давало себя знать.
– Как себя чувствуете? – поинтересовался Покрышев.

– Хорошо.

– А рана?

– Заживает.

– Летать можете?

У Авершина заблестели глаза. Вынужденное бездействие было для него самым большим наказанием.

– Могу, товарищ командир!

– Тогда слушайте. – Покрышев рассказал об оставленном «Яке».

– Перегоните – будете на нем летать. Только учтите, Луга занята немцами. В любой момент они могут оказаться и на том аэродроме.

– Перегоню. Места мне знакомые. Всё будет в порядке, товарищ командир! – Авершин не скрывал своей радости.

Покрышев вызвал машину, дал летчику в провожатые мотористов.

– Ждем вас на новом аэродроме, – сказал он на прощание.

Вечером Покрышев возвращался со своей четверкой с задания. На Ленинградском фронте только что появились новые пикирующие бомбардировщики «Пе-2», истребители прикрывали их боевые действия. На землю опускалась дымка. Темнело. Покрышев сел первым. За ним Чирков. Подсвечивая себе фарами, летчики заруливали на стоянки, выключали моторы, вылезали из кабин.

Неожиданно мимо промчался самолет.
Покрышев кинул взгляд на стоянку. Все пять его машин были уже на месте.

– Неужели притащили за собой «мессершмитта»

– Пошел по кругу, – не спуская глаз с самолета сообщил стоявший рядом Чирков. – Давай подсветим ему фарами. Видимо, наш заблудился.

На свой страх и риск включили фары.
Через несколько минут самолет подрулил на стоянку. Каково же было удивление, когда из кабины вылез Авершин и доложил о выполнении задания.
Но еще больше удивились летчики, узнав, что в «Яке», на котором прилетел Авершин, отсутствовали многие приборы.

– Как же ты без компаса шпарил? – спросил Покрышев.

– Места знакомые. От Луги летел вдоль железной дороги.

– А как без тахометра обошелся? – Все знали, как трудно летать без этого прибора, определяющего число оборотов мотора.

– Взлетел на полном газу. Потом чуть прибрал его, и так шел, определяя обороты на слух.

– Вы смотрите! – удивился залезший в кабину техник.– И прибора давления нет!

– Пришлось лететь с выпущенными шасси, – скромно заметил Авершин. – В общем, интуиция помогла выйти из тяжелого положения.

Вернувшиеся на следующий день мотористы дополнили картину этого удивительного полета. Они рассказали, что, приехав на аэродром, застали на опушке леса техника. Он снимал приборы с «Яка» и готовился поджечь машину.

Установить приборы уже не было времени. Наступал вечер. К тому же с минуты на минуту могли появиться немцы. Вдали отчетливо слышался приглушенный гул танков и тарахтение мотоциклов.

Другой бы летчик не отважился подняться в воздух на полуразобранной машине, а Авершин взлетел и в наступающей темноте точно вывел «Як» на незнакомый аэродром.

8 июля радио передало сообщение, которое взволновало всех. Трем летчикам полка – младшим лейтенантам Степану Здоровцеву, Михаилу Жукову и Петру Харитонову – было присвоено звание Героя Советского Союза.

В конце боевого дня состоялся митинг. Поздравляли героев. От их имени выступил Степан Здоровцев.

– В эти лучшие минуты моей жизни, – сказал он, – когда Родина удостоила меня высшей награды, мне хочется сказать: клянусь тебе, мой любимый народ, моя дорогая партия и наше родное Советское правительство, то, что я сделал, это только начало. Я буду беспощадно драться с врагами до полного их уничтожения, не щадя ни сил, ни крови, ни жизни своей.

Каждый, кто слушал героя, не знал, что слышит и видит его в последний раз: на другой день Степан вылетел на разведку и не вернулся.

В полк зачастили корреспонденты. В центральных и ленинградских газетах появились