– В этом нет сомнения. Горло перерезано, гортань рассечена. Рана глубокая, возможно, самая глубокая на моей памяти. Чтобы это сделать, нужна физическая сила. И хороший упор.
– Упор? – переспросила Ван Ротен, оборачиваясь к свидетелю, словно его замечание оказалось сюрпризом, неожиданно преподнесенным вместо текста, который они проходили множество раз, добиваясь максимального эффекта.
Теперь Крэншо показал на присяжного из последнего ряда, в чьих руках находились фотографии.
– Видите шелковый чулок, обмотанный вокруг шеи как раз над местом, где ее горло было рассечено? На одном из снимков виден кровоподтек в нижней части спины. По-моему, убийца держал жертву сзади, в его левой руке был чулок, обмотанный вокруг ее шеи, коленом он уперся в поясницу и перерезал горло ножом, который держал в правой руке.
– Правой рукой? Почему вы так уверены? – с горящим взглядом спросила Ван Ротен, поворачиваясь лицом к суду присяжных.
– Потому что об этом говорит угол, под которым нож вошел в тело, и направление деформации гортани.
– Вы показали, в бассейне было много крови. Имелись ли следы крови в других местах?
– Да, на цементном полу около бассейна.
– Эта кровь также принадлежала жертве?
– Да.
– Был ли цементный пол единственным местом, где вы обнаружили следы крови?
– Нет. Мы также обнаружили кровь на одежде.
– На одежде, принадлежавшей жертве, Мэри Маргарет Флендерс?
– Нет, – ответил Крэншо, поворачиваясь к присяжным. – Мы нашли кровь на одежде, принадлежащей обвиняемому, Стэнли Роту.
– Детектив Крэншо, последний вопрос. Вы были знакомы с жертвой, Мэри Маргарет Флендерс?
– Пару лет назад я работал консультантом в картине, в которой она снималась. Я не слишком хорошо ее знал, но… Да, мы были знакомы.
Мельком взглянув на Стэнли Рота, заместитель прокурора снова обратилась к свидетелю:
– И вы также знакомы с обвиняемым, Стэнли Ротом?
– Да. Он снимал тот фильм.
Я поднялся с места в ту самую секунду, когда Анабелла Ван Ротен завершила допрос свидетеля, и мой первый вопрос прозвучал раньше, чем судья Хонигман успел осведомиться, есть ли у защиты вопросы.
– Значит, было именно так? – скептически поинтересовался я. – Несколько кровавых пятен на полу у бассейна и кровь на одежде, по вашим словам, принадлежащей обвиняемому?
Поставив локти на подлокотники, Ричард Крэншо развел руками:
– Как я свидетельствовал, мы обнаружили кровь жертвы на цементном полу рядом с бассейном, и мы нашли кровь жертвы на одежде, принадлежащей обвиняемому.
– Вы уверены? Кровь на полу рядом с бассейном и кровь на одежде, по вашим словам, принадлежащей обвиняемому? В этом состоит ваше свидетельство?
Водрузив ногу на колено, Крэншо двумя руками взялся за лодыжку.
– Да, – осторожно подтвердил он, соображая, не упустил ли чего-либо в вопросе или интонации, с которой я его задал.
– И больше ничего?
– Ничего.
Опустив глаза, я выступил вперед, к краю адвокатского стола. От меня до скамьи присяжных оставался всего один шаг.
– Вы показали, что к моменту вашего первого появления в доме тело жертвы, Мэри Маргарет Флендерс, плавало в бассейне лицом вниз. – Я посмотрел вокруг. – Вы показали – я полагаю, что в точности помню ваши слова, – что вода в бассейне походила на «красное облако». Вы использовали именно эти слова, «красное облако», не так ли?
– Да, по-моему, я так и сказал.
– И насколько я понял, вы имели в виду, что в воде было большое количество крови… Крови, принадлежавшей жертве. Правильно?
Мрачно кивнув, детектив молча ждал очередного вопроса.
– Вы также показали, что горло жертвы было перерезано, причем перерезано с такой силой, что лезвие деформировало гортань. Кажется, вы сказали… Думаю, я смогу процитировать почти дословно: «Чтобы сделать это, нужна физическая сила и хороший упор». Ведь вы так сказали?
Убрав лодыжку с колена, Крэншо поставил обе ноги на пол и слегка подался вперед.
– Да, я так сказал, – согласился детектив.
– Среди упомянутых вами фотографий – тех, что прошли по рядам суда присяжных, – я поморщился, демонстрируя отвращение, – и исчерпывающе представляющих картину преступления, следует, что жертва потеряла много крови.
– Не могу не согласиться с выводом.
– Тем не менее единственными местами, где вы обнаружили кровь – кроме самого бассейна, – оказались цементный пол рядом с бассейном и некая одежда, обнаруженная вами… Где именно вы нашли упомянутую одежду? – спросил я, глядя в упор на Крэншо.
– В корзине для грязного белья, стоявшей в ванной, рядом со спальней хозяев дома.
Глядя в пол, я озадаченно почесал затылок.
– Да… В корзине для грязного белья… В ванной рядом со спальней хозяев…
Когда я снова поднял взгляд на свидетеля, моя рука лежала на перилах, ограждавших скамью присяжных.
– Ладно… Положим, это сочетается с образом обвиняемого. Всем известно о его внимании к вопросам содержания жилища. – Подняв брови, я задумчиво наклонил голову. – Убив жену, а именно перерезав ей горло, он повсюду оставил кровь. В том числе на собственной одежде. От борта бассейна, где он ее убил, пришлось идти через всю площадку до самого крыльца, подняться по ступеням, войти в дом, добраться до спальни, чтобы лишь после этого оказаться около ванной. И все это он проделал весьма осторожно, не уронив ни на пол, ни на ковер и капли со своей пропитанной кровью одежды. Более того, не испачкав кровью ни одной детали с внешней стороны закрытой крышкой корзины, в которой, как вы утверждали, была найдена окровавленная одежда!
– Да, в которой она была найдена! – воскликнула Анабелла Ван Ротен, подскочив на месте. Ее черные глаза пылали от возмущения. Качая головой, заместитель прокурора повернулась к скамье присяжных. – Юридически нет ни малейшего основания для подобных инсинуаций!
Оглядев зал, Хонигман остановил взгляд на мне. Прежде чем он успел сделать замечание, я спросил:
– Детектив Крэншо, кто-нибудь видел, как вы нашли одежду в указанном вами месте?
– Нет. Я обыскивал ванную комнату один. Найдя окровавленную одежду, я сам положил ее в пакет для улик.
