ответственностью «Далекий горизонт». На самом же деле приобрела участок и построила дом Дарси Трамбо, убив этим двух зайцев. Текс Секс был счастлив и тихо мечтал о своем возвращении. Она прекрасно понимала, что Шон Сперл никогда больше не ступит на полуостров Юкатан.
Через полгода после падения с табурета все устаканилось. Текс Секс вернулся из отставки и объявил о туре в честь своего возвращения. Он даже написал песню. Она была основана на его коротком пребывании в Пунта-Маргарите и называлась «У меня есть шрамы, чтобы это доказать». До сих пор она остается его самым продаваемым синглом. Копание в себе не улучшило ни его голос, ни его игру на гитаре. Зато он стал носить короткую прическу, подчеркивавшую шрам вокруг левого уха, и стал заявлять со сцены, что на одну треть он – коренной американец. Это страшно удивило Дарси Трамбо, но покуда деньги текли рекой, ей было наплевать.
Строительство дома остановилось, а неиспользованные детали рабочие оставили валяться на участке. Сам участок джунгли почти уже отвоевали назад, когда к берегу пристал Баки Норман со своей мечтой о рыболовном лагере. Он и подобрал бамбуковую эстафетную палочку. К тому времени Текс Секс открыл для себя Кабо-Сан-Лукас, куда лучше Пунта- Маргариты соответствовавший представлению Дарси Трамбо о том, каким должен быть настоящий остров. Баки заключил с Дарси договор об аренде земли с правом последующей ее покупки, и история острова повторилась в миллионный раз. В Пунта-Маргарите снова появился человек, превращающий чужие кошмары в свою мечту.
7. Блины правят миром
Я мог бы весь вечер сидеть в домике на дереве и слушать Баки. Вероятно, так бы я и поступил, но боги океанских переправ и торжеств этого бы не простили.
Спуститься с дерева нам приказал капитан Кирк. Проведав дремлющего Мистера Твена, которому в этом состоянии, в сущности, было наплевать на все наши заботы, мы запрыгнули в джип Баки и отправились в город – в «Жирную игуану».
Из привязанных к пальмам видавших виды динамиков неслись сальса и рок-н-ролл. Капитан Кирк и Баки представили меня жителям Пунта-Маргариты. За одним коктейлем следовал другой, потом начались многочисленные тосты, и мы перешли на текилу. Историю нашей встречи со штормом рассказывали и пересказывали до глубокой ночи, причем размеры волн с каждым разом все росли.
Проснулся я совершенно разбитым. Смутно припоминая, как добрался до «Карибской души», я осторожно вылез из койки и, истекая потом раскаяния, пытался сосредоточиться на стрелках наручных часов. Тщетно. Я открыл дверь, в каюту ворвалось ослепительное жаркое солнце, и я ринулся за темными очками. На судне не было ни души, зато на берегу вовсю кипела утренняя деятельность.
– Классная вечеринка была вчера, – с улыбкой прокричал маленький человечек, проплывая мимо траулера.
– Спасибо, – сказал я. Я понятия не имел, кто это.
Несколько рыбацких лодок скользили по каналу к заливу в поисках омаров и морского окуня. Этих ребят на вечеринке я не видел точно. Они плыли на работу, и это напомнило мне, что я никоим образом не хотел повторения вчерашней ночи. Я спустился на пляж. Остатки голубой агавы еще циркулировали у меня в крови, а пластинку в голове заело на строчке из песни Джона Хайатта.[35] Я решил прогнать боль песней.
Так я добрел до «Потерянных мальчишек». Мистер Твен беспечно жевал овес. Один из рабочих, слава богу, прекратил колотить молотком по незаконченному коттеджу и сказал, что Баки покормил лошадь и отправился в город. Он просил передать, что ждет меня за завтраком.
С моря подул легкий бриз, и мне в нос ударил собственный запах. Необходимо срочно и целиком окунуться в соленую воду и поскорее смыть запах сигарет с одежды, промыть мозги, отстирать грехи с души. Я снял рубашку, бросил ее у берега и, войдя в чистую спокойную воду по колено, рухнул лицом вниз и лежал так, пока хватало дыхания. Прямо как очередной злодей, подстреленный Клинтом Иствудом. Под водой я поклялся никогда больше так не надираться.
Вполне может статься, что несякнущие реки спиртного извели в этих краях больше экспатриантов, чем встречи с пиратами, индейцами и летучими разносчиками заразы вместе взятыми. Если я действительно собираюсь задержаться в Пунта-Маргарите, мне следует вести себя как рыбаки, которых я видел утром, а не как алкаш, каковым я был прошлой ночью. Я проделал весь этот длинный путь не для того, чтобы закончить свою жизнь еще одним спившимся гринго.
Я отплыл от берега и попал в глубокую, освежающую воду. Через полчаса мое сердце стало биться ровнее, кровь заструилась по жилам, и я понял, что, несмотря на то, что пока не расплатился с банком дурных привычек[36] за билеты на вчерашнее веселье, я выживу.
Раскинув руки, я плыл на спине и смотрел в утреннее небо. И в блаженной тишине принял второе решение. В этих краях нет скота, который надо пасти, и нет заборов, которые надо чинить. Если я хочу остаться, приносить пользу и жить достойной жизнью в тропиках, мне следует подыскать иную работенку. Я выбрался из воды, вернулся на судно, принял душ и натянул чистую футболку и шорты. Я собирался на охоту за работой, но сперва нужно поесть блинчиков.
Капитан Кирк и Баки завтракали за пластиковым столиком под выцветшим зеленым тентом перед кафе «Рыболов» напротив «Жирной игуаны». В тихой маленькой гасиенде кипела жизнь. В воздухе витал запах горячего кофе. Я узнал несколько участников вчерашней вакханалии и немедленно приступил к изучению испанского, сказав им
– Попробуй-ка банановые блинчики с кокосовым сиропом. Помогает, – сказал он.
– Спасибо. Я просто хочу, чтобы ты знал. Обычно я так себя не веду, – сконфуженно пробормотал я.
– Так поступают все моряки после длительного и тяжелого плавания, – сообщил Баки.
– Но я-то не моряк.
– А Кирк мне сказал совсем другое. Блин, я в свою первую ночь здесь вел себя куда хуже. Я напился в хлам и потом сделал это. – Баки расстегнул рубашку, обнажил левое плечо и повернулся. От его лопатки до поясницы растянулась обнаженная принцесса индейцев майя, совокуплявшаяся в миссионерской позиции с крокодилом, у которого вместо пасти был птичий клюв. Каждой рукой принцесса душила по змее.
– Охренеть! – воскликнул я. Зрелище было омерзительное. – Кто это придумал?
– Не помню. Потом мне рассказали, что я попросил Хило, спеца по татуировкам, набить мне то, о чем он в данный момент думал, – улыбнулся Баки.
Каким-то чудом прошлой ночью мне удалось уберечь собственное тело от всяких там рисунков, но это, кажется, единственное, что я пропустил.
Баки застегнул рубашку и сказал:
– В этих краях надо быть осторожнее с мимолетными желаниями. – Он помахал официантке. Та принесла кофейник и наполнила его кружку. Сделав глоток, Баки продолжил. – У меня тут возникла одна проблемка. А вот для тебя она вполне может
