казалось, не обращало на ее вопли ни малейшего внимания.
Конь то и дело тряс головой, явно пытаясь оторвать кусок. Девушка тянула в свою сторону, а Север стоял подбоченившись и хохотал во все горло. Гана поняла, что он вовсе не собирается ей помогать. Тогда она рванулась изо всех сил, ветхая ткань не выдержала, и платье разорвалось. Весьма довольный собой, гнедой не спеша поскакал прочь, на ходу пережевывая добычу. Север понял, что если он хочет добиться своего, то именно так и должен действовать.
— Вулоф! Вилва! — крикнул он волков.— Стерегите ее, чтобы не сбежала!
Он повернулся к девушке, которая жалкими остатками платья отчаянно пыталась прикрыть наготу, и потащил грязнулю в воду. Та уже поняла, что нового надругательства над собой ей не избежать, и не сопротивлялась, а только беспрерывно жаловалась, что вода мокрая и холодная. Длились ее причитания недолго — до тех пор, пока Север не окунул ее в реку с головой. Тут дыхание ее перехватило, и, пока она судорожно ловила воздух ртом, он принялся мыть ей голову. Он уже почти справился со своим делом, когда Гана пришла в себя и запричитала. Она терла глаза, время от времени неловко пытаясь ударить Севера, и ругалась с такой силой и выразительностью, что мужчина только досадливо морщился да изредка посмеивался.
— Хватит слезы лить,— спокойно убеждал он девушку,— здесь и так воды полно.
— Чем это вы заняты?! — привлеченная ссорой, крикнула Соня. Они и не заметили, как та оказалась на берегу.— Я уж думала, что он пристает к тебе,— увидев, что происходит, успокоилась она.
— Если бы! — обиженно ответила Гана, заставив Соню поперхнуться.— Посмотри, что с моим платьем!
Она привстала, показывая сохранившийся лиф и обнаженное ниже пояса тело. Глаза рыжеволосой воительницы потемнели от ярости.
— А ну — вон из воды! И выше голову! — напустилась она на Севера.— Я сама займусь ею. А ты ступай к костру да не вздумай подглядывать!
Север хмыкнул и, явно довольный, направился прочь. Двумя ловкими движениями Соня скинула с себя доспехи и шагнула в реку.
— Какая ты красавица…— восторженно прошептала девушка, не в силах оторвать от рыжеволосой воительницы восхищенного взгляда.
Наконец обе вернулись, веселые и довольные. Воин посмотрел на них и обомлел. Если к красоте возлюбленной он не то чтобы привык, но уже и не слишком ей удивлялся, то внешностью Ганы оказался просто сражен. Он помнил ее как не лишенную известной миловидности молодую замарашку со спутанными волосами неопределенного цвета, облаченную в замызганное, покрытое пятнами грязи и жира платье. Теперь же перед ним предстала завернутая в одеяло ослепительная блондинка с чуть вздернутым носиком. Даже залепивший левый глаз роскошный синяк не мог скрыть того, что Гана — красавица, какие встречаются нечасто. Казалось странным, что такая девушка осела в захолустной деревеньке Пограничного Королевства, но еще более удивительным было то, что она выглядела совсем не похожей ни на кого из обитателей Ямы.
— Кто это? — с несколько наигранным изумлением поинтересовался Север, когда увидел рядом со своей возлюбленной блондинку с розовыми губками и сияющими синими глазами.— А ты, оказывается, красотка,— заметил он, перемешивая палкой угли в догорающем костре.— Я и не думал, что у тебя такие роскошные волосы.
— Да я и сама не знала об этом, пока не помылась,— с радостью сообщила девушка и ласково взглянула на него, прищурившись здоровым глазом.
— Ты поменьше смотри на нее, побольше на меня,— нахмурившись, посоветовала Соня.
Север в ответ рассмеялся. Огнегривая красавица взглянула на него с вымученной улыбкой, хотя взгляд ее источал едва сдерживаемое бешенство. Гана кокетливо потупилась.
Теперь, когда они вернулись, Вожак подбросил в костер дров, решив, что настало время подумать и об ужине. Пламя затрещало с новой силой, и девушки подсели поближе к огню, чтобы волосы быстрее высохли. Гана потянулась к жалким останкам своего платья, но Север перехватил ее руку.
— Не трогай,— ответил он на ее недоуменный взгляд,— только что ведь помылась.
Кончиком меча он подцепил тряпье и бросил его в костер. Пламя затрещало, выбросило облако густого дыма и занялось с прежней силой.
— Какое же это свинство с твоей стороны, добрый господин! — возмущенно воскликнула девица, и Соня едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.— У меня ведь нет ни гроша за душой! Только и было, что это платье, а теперь и его не стало!
— Севером меня зовут,— мягко напомнил он, старательно сохраняя серьезность.
— Если тебе непременно нужен какой-нибудь титул,— вмешалась Соня,— то зови его Вожаком.
— Вожак…— проворчала Гана.— Разбойник! Что мне теперь делать?!
— А вот это действительно вопрос,— согласился он, поворачиваясь к своей подруге.— Что скажешь? Твоя затея.
Девчонка притихла.
— Не надо ничего со мной делать,— испуганно пролепетала она.
— Тебе есть куда идти? — спросил Вожак.
— В Яму. Куда же еще? — Девушка обреченно пожала плечами.— Хвам обрадуется мне, как выпивке,— добавила она, подумав.
— Ты привязана к нему? — с надеждой поинтересовался Север.
— Я?! — искренне изумилась девушка.— На кой он мне сдался, пьянчуга? Он и не мужик давно. Все пропил.
Соня фыркнула в кулак, Север поморщился.
— Как ты вообще очутилась в Яме? — поинтересовался Север, похоже, просто для того, чтобы потянуть время.
— Известно как,— она пожала плечами,— родилась там.
— Ты уверена в этом?
— Ну, не знаю.— Она задумалась.— По правде сказать, мне и самой казалось, что я не слишком похожа на своего папашу.
— И ты ни разу не захотела уйти оттуда?
— Как же? — удивилась она.— Лет пять назад встала утром и говорю старику своему: ухожу, мол. А он обрадовался даже, закивал. Правильно, говорит, доча. Иди, говорит, прямо. Главное — никуда не сворачивай. Я разозлилась и ушла.
— Ну и?
— Что ну и?! — раздраженно передразнила она.— Дошла до таверны и угодила прямиком под Хвама — он тогда еще что-то мог… Ну а потом пошло-поехало…
Соня отвернулась, чтобы скрыть выражение своего лица. Она почему-то вдруг вспомнила Альрику, и ей захотелось во что бы то ни стало помочь девушке.
— И ты ничего не пыталась изменить в своем положении?
— Пыталась,— со вздохом ответила она,— но очень скоро поняла, что легче уступить, чем спорить.— И, заметив, как Север покачал головой, добавила обреченно: — Тут уж ничего не поделаешь.
Ох уж эта обреченность! Однако всякий раз, когда Север наталкивался на такие рассуждения, он обнаруживал, что она служила, скорее, оправданием, чем причиной.
— Так, значит, ты не хотела бы вернуться туда? — спросила Соня.
