— Интересная,— согласилась Соня,— да не вся.— Главные трудности начались позже, когда Саиб освоился. А освоился он быстро, потому что не чурался выходцев из воровского квартала, которых при прежнем хозяине здесь не жаловали. Он и продал-то таверну из-за того, что мало кто из состоятельных горожан наведывался сюда: слишком близко от нечистой части города. Саиб все изменил, и знаешь, к чему это привело?
— Могу догадаться,— усмехнулся Север.— Мелкой шушере из-за канала такое угощение,— он кивнул в сторону уставленного яствами стола,— оказалось не по карману, и тут начали собираться особо удачливые воры.— Он насмешливо посмотрел на девушку.
— Верно мыслишь,— усмехнулась та.— И очень скоро здесь же стали появляться те, кто нуждался в их услугах, но боялся совать нос в Пустыньку. Ты, наверное, и сегодня заметил в зале немало странных, на первый взгляд, пар.— Север молча кивнул.— В общем, таверна оказалась воистину золотым дном, но, когда это выяснилось, начались неприятности с властями. Признаться, я поначалу удивилась: чего это вдруг? Но разгадка оказалась простой.
— Соперник,— заметил Север, отпив вина.
— Удивительно верно мыслишь,— усмехнувшись, повторила Соня.— Ты словно родился в Шадизаре.— Север лишь пренебрежительно хмыкнул, и она продолжила: — Оказалось, что Ваиран, владелец дюжины самых прибыльных увеселительных заведений Шадизара, хотел купить ее, но посчитал невыгодным вкладывать деньги в малоприбыльное дело, а свою ошибку понял, только когда увидел, как резко пошли в гору дела у Саиба. Остальное оказалось проще,— невинным голосом заметила девушка.
— Что же ты сделала с этим беднягой? — поинтересовался Вожак.
— Ничего особенного,— скромно ответила Соня.— Но когда я поняла, откуда дует ветер, неприятности начались уже у Ваирана. Хочу заметить, что я действовала очень осмотрительно и неторопливо, надеясь, что он поймет, что к чему.
На протяжении всего разговора Гана молчала, так что время от времени оба просто забывали о ее присутствии.
Она потеряла дар речи, слушая, как эта девушка, вряд ли намного старше ее самой, рассказывает совершенно невероятные истории, в которые, если бы не та легкость, с какой красавица разбрасывалась золотом, она никогда в жизни не поверила бы.
— Так что же случилось с Ваираном? — напомнил Север о том, что рассказ еще не закончен.
— Да ничего с ним не случилось.— Соня пожала плечами.— Жив и здравствует до сих пор, но вот четыре его каравана бесследно исчезли в степи. Такое иногда случается.
— Ага,— хмыкнул Север, давая понять, что приблизительно представляет, как это происходит…
— Самая большая таверна, расположенная в центре города, сгорела.
— Наверное, свеча неудачно упала,— с серьезным лицом заметил Север.
— Говорят, именно так и было,— подтвердила Соня.
— И что Ваиран?
— Не понимает, хоть ты тресни! — Соня всплеснула руками с таким разочарованным видом, что впервые за время рассказа Гана не выдержала и прыснула в ладошку.— Посчитал, что караванщики сбились с пути, а пожар произошел случайно. Просто беда! Признаться, я тогда едва не растерялась, прикидывая, что же делать дальше. И тут Бел помог мне. Чтобы восполнить затраты, наш доверчивый торговец откупорил заветную кубышку, и тогда выяснилось, что кто-то уже позаботился о ее содержимом.
— Вероятно, именно в этот миг первые страшные подозрения зашевелились у него в мозгу,— заметил Север.
— Можно сказать и так,— согласилась Соня.— Он устроил форменное Дознание, но не смог даже выяснить, когда произошла кража. Просто денег не стало. Ему бы задуматься о происшедшем, но, видно, занятие это оказалось для Ваирана слишком уж непривычным. Вместо этого он принялся ездить по Шадизару, выжимая слезы и деньги из друзей, число которых совершенно неожиданно резко сократилось. В отличие от жадного и недалекого Ваирана все понимали, что главную причину его неприятностей надо искать в Пустыньке, откуда явился Саиб. Наконец кто-то посоветовал бедолаге оставить Саиба в покое, объяснив, что выходец из-за канала — не та рыбка, которую можно съесть, не подавившись.
— И что же дальше?
— К чести гирканца, у него хватило ума последовать дельному совету, так что неприятности его на этом прекратились,— закончила рассказ Соня.— Впрочем,— тут же добавила она,— я на него не в обиде, ведь он позволил мне заработать немало денег, упрочить свое положение и получить полное право на преданность Саиба. Именно поэтому я никогда не сомневалась в искренности нашего хозяина.
— А Ваиран знает, кто виноват в постигших его бедах? — Голос Севера прозвучал совершенно спокойно, но Соня невольно насторожилась, впервые подумав о том, что гирканец может отомстить.— Те, кого боги обделили умом, зачастую оказываются очень злопамятны.
— Именно поэтому я и плачу за свою безопасность,— ответила девушка и добавила: — Если что-то случится с Саибом, все поймут, откуда пришла беда, и тогда Ваирану не поздоровится.
— Но у Саиба, вероятно, нет других врагов,— заметил Вожак.— Иное дело — ты…
Красавица хотела было возразить, да осеклась. А ведь он прав… Известная беда — не беда. Настоящая беда — та, которой не ждешь… Она упрямо тряхнула волосами, и они рассыпались по плечам. «Мне ли, лучшей среди шадизарских воров, бояться мести жирного торгаша?!» — говорил ее гордый взгляд.
Север недовольно поморщился. При всем своем уме, силе и отваге он не любил рисковать понапрасну.
— О том, что делается тайно, знать не должен никто,— наставительно заметил он.
— Ты прав,— согласилась она,— но… Только для себя. В Шадизаре все иначе. Никто и никогда не обратится к вору, о котором ничего не известно. Так что нравится это тебе или нет, но такие слухи даже полезны.
— Но только не теперь,— возразил он.
— И снова ты прав,— согласилась девушка.— Однако сейчас уже ничего не поправишь.
Неожиданно Соне вновь захотелось пить. Она бездумно взяла стоявший на столе бокал и поняла, что это не поможет. День подошел к концу, но ночь не принесла прохлады: нагревшиеся за день здания и камни мостовой начали щедро отдавать тепло, суля душную ночь. Тогда она встала, пошире отворила окно и, глядя на темную воду канала, пригубила вино. За окном уже совсем стемнело. Только заправленные свежим маслом лампы при входе в таверну изливали на опустевшую улицу мягкий желтоватый свет.
Как ни странно, но слова Севера упорно не выходили у красавицы из головы, хотя прежде она мало прислушивалась к чужому мнению. Впрочем, не так уж и странно, если вспомнить о непогрешимости Вожака, которая так злила ее поначалу. Конечно же, он прав и сейчас, но прав на свой лад.
Ей вдруг подумалось, что вор, как колдун, живет не только оттачиванием своего мастерства, но и своей славой. Она похвалила себя за необычное, а главное, верное сравнение и снова отпила из бокала. В самом деле… Колдун добывает знания древних и с их помощью находит собственный путь к овладению искусством. Точно так же и вор тщательно овладевает воровскими навыками, накапливает знания и факты, которые могут пригодиться ему лишь в будущем. Но это только одна сторона дела, а ведь есть и другая. Каждое успешно
