стало прерывистым. – К телевизору не пускаешь! Ах, ты, гадюка! Ах, ты гадюка! – завизжала она. Сжав кулаки, она бросилась к сидящей на диване маме. – Гадина! Гадина!
– Боже! Убивают! – закричала мама и закрылась сверху руками.
– Ну, я вже щас тебе дам, – бабушка замолотила маму кулачками по спине. – Ну, я вже щас тебе покажу, как надо родину любить, – с придыхом приговаривала она.
Алеша, удивленно наблюдавший за происходящим, вдруг гаркнул:
– Хва-тит! Хва-тит! Хва-тит! – он весело посмотрел на застывших родителей. – От-ста- вить! Ров-няйсь! Смирр-на! Ррравнение на серрредину! Шагом арш! – Он задирижировал руками, и запел 'прощанье славянки' – Та-ра-рарара ра-рарара-ра-рарам тарара-тарара-та- рарам…
Мама поднялась с дивана.
– А это что еще за командир нашелся? – она подбоченилась. – Что это еще такое? Ты почему нам мешаешь? Мы тут с бабушкой разговариваем… Ты чего не в свои дела вмешиваешься?
– Ага, – улыбнулся мальчик. – Вижу я, как вы разговариваете… – Алеша выпрямил спину и сомкнул ноги, выпрямив их в коленях. Он застучал воображаемыми палочками и затянул: – Бабусенькин носик, смотри сдалека! Бабусенькин носик, бей в ба-ра-бан! Бабу…
Мама шагнула к нему и откинула руки в стороны.
– Так. Где ты пропадал? Чего глаза красные? Плакал? Что снова случилось? – засыпала она его вопросами.
– Ничего, – мальчик устало опустился на ручку кресла. – Ничего не случилось. А глаза красные оттого, что смешно стало.
– Смешно видите ли ему стало… Ах, ах, ах, вы только посмотрите на него! Какой герой! Смеется с собственных родителей! – Мама наклонилась к нему. – Ты лучше скажи, что ты с Филей сделал? Чего это он пугливый стал какой-то? Ты его бил?
Алеша вскочил.
– Ды ты что? – закричал он. – Я? Да как я мог?! Я никогда, никогда не бил и не буду бить Филю!
– Ну, ладно с Филей, а ты спроси его, Наденька, уроки он сделал чи нет? – заскрипела из-за спины бабушка.
– Да! Уроки ты сделал? – спросила мама. – Ведь уже вечер! А завтра, между прочим, в школу!
– Мам, мне завтра во вторую смену…
– Ты все равно утром плохо уроки делаешь. Садись сейчас же за уроки! – отрезала мама.
– Хорошо, мам.
Он прошел в детскую. Нащупал в темноте включатель настольной лампы, нажал. Открыл глаза. Темнота. 'Лопнули глаза!' – пронеслось в голове. – 'Лопнули глаза!' – запаниковал Алеша. Он судорожно зашарил руками по столу, вокруг была кромешная темнота, ничего не видно, снова нащупал выключатель и со всей силы вдавил кнопку. Загорелся свет. Мальчик облегченно вздохнул. 'Уффф… Пронесло. Значит, по математике будет пятерка за четверть', – радостно подумал он. 'Точно, должна быть, раз видеть только понарошку перестал', – мальчик вздохнул и улыбнулся, доставая из портфеля учебники и тетрадки.
Сзади послышался легкий шорох.
Он обернулся.
На ковре, возле шкафа стоял Филя. Он настороженно смотрел на Алешу.
'Филя, Филя!' – позвал мальчик.
Кот остался на месте, внимательно следя за ним.
Алеша осторожно опустился на колени и медленно подполз к коту. Филя поднял одну лапу и, чуть прижав уши, подался назад.
'Филенька, миленький – зашептал мальчик, – котенька мой, прости меня, пожалуйста. Теперь только ты, мама и бабушка у меня остались из всех… Даже с Аленкой, и то я поссорился. Прости меня, пожалуйста, если можешь…'
Мальчик заплакал.
Кот неуверенно сделал шаг вперед, потом еще один, потом, оттолкнувшись сильными лапами, запрыгнул к Алеше на колени, запустив коготки в вязаный свитер. Мальчик прижался к пушистому тельцу и погладил его.
'И почему Аленка подговаривала меня придушить Филю? Ведь он такой хороший и ласковый', – подумал мальчик.
Алеша вышел из подъезда и зажмурился от солнечных лучей.
Весь двор словно засиял, запереливался в лучах зимнего солнца. Белый снег засверкал, каждая снежинка, искрясь, норовила блеснуть прямо в глаза и побежать дальше, дальше, в поисках следующих мальчишечьих глаз, туда, в Лапландию, где живут Деды Морозы, где высокие сапоги с белыми пушистыми отворотами топчут нежный, упругий покров, а терпеливые олени, ждущие своего часа, сонно позвякивают колокольцами. И конечно же, мешки с подарками – красные, все в серебристых блестках, такие полные, такие выпуклые и тяжелые, в них полно всякой всячины, и Дедушка Мороз на следующий Новый Год улыбнется в ватную бороду и скажет голосом Анны Романовны: 'А тебе, Алеша Шумовой, как забияке, мы дарим вот эту дудочку, чтобы ты получил в наступающем году хорошую оценку за поведение!'
Алеша улыбнулся, сморщив нос и скатился со скользких ступеней, ловко цепляясь за ребристые перила и быстро перебирая руками.
Он осмотрелся вокруг. Возле т-образных рам для выбивания ковров, под старой грушей, которая осталась еще с тех времен, когда на этом месте были старые дома, давно снесенные, на месте которых выросли многоэтажки и этот, родной для Алеши двор, играла ребятня. Оттуда доносились отрывистые детские крики, мелькали детские фигурки: одна часть оборонялась за снежной крепостью, а мальчишки постарше наступали, забрасывая отбивающуюся малышню снежками.
Алеша подбежал к ребятам и в нерешительности остановился за спинами старших парней. Они весело перебрасывались бранными словечками, прерывисто дыша, с румяными от мороза лицами и потными, слипшимися волосами, выглядывавшими из-за вязаных шапочек, хватали перчатками снег, сбивали его в большие снежки и швыряли в визжащую за снежной стеной крепости малышню.
Высокий парень обернулся и заметил стоящего возле замерзшей, в отметинах снежков, груши.
– Эй, малый! – крикнул он. – Давай в крепость!
– А можно? – не веря в такую удачу, выдохнул Алеша.
– Можно конечно, – парень указал на правую сторону крепости. – Вот там становись. Он блеснул глазами: – Мы вас все равно уделаем.
– Ну, это мы еще посмотрим! – Алеша, пригнув голову, храбро бросился под обстрелом к крепости и, увернувшись от метивших в него ребят, спрятался под амбразурой. – Уффф… Где снежки? – спросил он у сидящего рядом мальчика. – Снежки где?
– А мы выстреляли все, – пожал плечами мальчик. – Вот ловим их – и назад шпуляем.
– Поняяятно, – раздосадованно протянул Алеша. – Все с вами понятно, малышня.
