расстояние между ними увеличилось. А если рассказать ему все, то это, возможно, навсегда оттолкнет его от нее. Тем не менее она решила быть честной. Глядя в сторону, она начала рассказывать:
— Несколько лет назад я совершила ошибку с одним человеком. Я… Я думала, что хочу заняться с ним любовью. Но я ошиблась.
Силы небесные! Как люди умудряются говорить о таком?
Скажи просто и без затей.
Она посмотрела ему в глаза:
— Я сама позволила одному офицеру заняться со мной любовью. Нет, это не было любовью. Я его едва знала. Назови это как хочешь. Это была моя идея, хотя уговаривать его не пришлось.
— Ну, в этом я уверен, — сказал он, но по его тону трудно было судить, как он к этому относится.
— Насколько я понимаю, он рассказал об этом случае Гиффорду, умирая в лазарете, поэтому Гиффорд решил, что я этим занимаюсь постоянно. — Она пожала плечами. — И теперь он хочет, чтобы я это делала с ним. А он за это обещал смотреть сквозь пальцы на дела Капитана Дрейка и «Драконовой шайки».
Она боялась его реакции, но испытывала большое облегчение оттого, что лишила Гиффорда возможности шантажировать себя этой тайной. Ей также стало легче, когда она смогла наконец рассказать о том мучительном событии.
Но рассказать Кону?
Уж не спятила ли она, доверив столь опасную тайну этому новому Кону?
— Я сотру его в порошок, — с холодной решимостью заявил он.
— Не надо! — Она схватила его за руку.
Серебристо-серые драконовские глаза глянули на нее.
— Не надо? Понятно. Значит, ты не прочь?
— Нет, конечно, я не хочу! — Она все еще держала его за руку. Кажется, она впервые прикоснулась к нему. — Только не вызывай его на дуэль. Я не вынесу, если тебя ранят.
Он рассмеялся:
— Значит, ты не очень-то веришь в меня?
— На дуэли любой может быть убит! А я не хочу, чтобы убивали даже его. Я его презираю, но смерти он не заслуживает.
Он на мгновение закрыл глаза, потом взглянул на нее:
— Сьюзен, я граф. Мне не нужно вызывать Гиффорда на дуэль, чтобы посчитаться с ним. Если я захочу, чтобы его отправили в Корнуолл, я могу это сделать. Я могу отправить его в Индию, или на вест-индские рудники, или охранять Мэла Клиста на каторге. Если я пожелаю, чтобы его вышвырнули со службы, это я тоже могу устроить.
— Но это будет несправедливо.
— В мире нет справедливости. Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он и, мгновение помолчав, добавил: — Думаю, я мог бы даже попробовать сыграть роль святого Георгия.
Он сказал это как бы вскользь, но на нее нахлынули воспоминания.
Они находились не в Ирландской бухте и оба были полностью одеты, но она знала, что он, как и она, сразу же перенесся в другое время…
— Я не девица, — сказала она, поняв, что говорит чудовищную глупость.
Губы его дрогнули в улыбке.
— Я, кажется, знаю об этом.
— Я хотела сказать… — Вдруг стало очень важно, чтобы между ними не осталось ничего недосказанного. Только правда. — Были другие.
— Ты только что рассказала мне об этом, не так ли?
Ей хотелось внести ясность, сказать, что их было всего двое и всего два случая.
— У меня тоже были другие, — тихо сказал он. — Причем гораздо больше, чем у тебя.
— Не сомневаюсь. И я рада этому.
Она говорила что-то не то. Ее слова почему-то приобретали неправильное значение. Она поднялась на ноги.
Он тоже встал.
— Почему ты рада?
— Я не хочу, чтобы ты страдал из-за того, что я сделала в тот день. Прости меня, Кон.
Какие жалкие, какие неубедительные слова!
Он отвернулся, вглядываясь в морскую даль.
— Все это было так давно, Сьюзен. Трудно себе представить, что могло бы выйти из этого, не так ли? Два пятнадцатилетних подростка. Я был младшим сыном, и мне предстояло самому проложить себе дорогу в жизни. А ты — юная леди, совсем еще неготовая вступать в самостоятельную жизнь.
Он говорил так небрежно, что ей хотелось возразить, убедить его, что в этом было нечто большее. Но для него, возможно, все было гораздо проще. В то время он был в замешательстве и ужасно обижен, но теперь все это осталось в далеком прошлом.
К тому же у него было много других женщин.
— Что правда, то правда, — сказала она, отряхивая юбки. — Даже если бы я забеременела, нас бы, наверное, не заставили пожениться. Меня отправили бы «навестить родственницу», потом заплатили бы какой-нибудь семье, которая взяла бы на воспитание ребеночка…
Она никогда бы не позволила этого, не допустила бы повторения истории своего рождения и воспитания. Но зачем ему знать об этом?
Он снова повернулся к ней:
— Я предостерегу Гиффорда. Если он не идиот, то примет мои слова к сведению.
— Он думает, что мы любовники.
Он озадаченно приподнял бровь.
— Он видел нас у фонтана, — пояснила она.
— Но у фонтана мы даже не прикоснулись друг к другу.
— Тем не менее.
Кон скорчил гримасу:
— Какой он, однако, проницательный. Но пусть думает что хочет.
— Он может подумать, что ты симпатизируешь контрабандистам.
Он покачал головой:
— Сьюзен, я считал тебя более сообразительной. Я граф, запомни это. Даже чтобы подумать об этом, а не то чтобы прикоснуться ко мне, ему потребовалось бы поймать меня с бочонком на плече, который я втаскиваю на утес, разгружая контрабандистское судно. Но даже в этом случае он выставил бы себя круглым дураком. Вся властная структура Британии пришла бы в ярость при одной мысли о том, что одного из них таскают по судам из-за такого пустяка. Ведь я, черт возьми, являюсь почти неприкасаемой персоной!
Она чуть помедлила, не понимая до конца, что между ними происходит и что все это значит, но тем не менее спросила:
— Значит, ты защитишь Дэвида?
Он плотно стиснул губы, потом все-таки сказал:
— Да. Ради тебя.
— И ради него тоже. — Она снова коснулась руки Кона, на этот раз умышленно. — Он не сам выбрал эту дорогу. Он сын Мэла. Конкурирующие банды угрожали вторжением на эту территорию, а кроме него, никто не имел достаточно большого авторитета, чтобы остановить их.
— Понимаю. Но я не намерен бывать здесь часто. Ты это знаешь. — Это, видимо, касалось вопроса не только о контрабанде.
— Я понимаю. Ты скоро женишься на леди Анне и будешь жить в Суссексе.
Ветер подхватил прядь ее волос, она хотела было пригладить ее рукой, но он опередил ее.
Он заправил волосы за ухо и сказал с улыбкой:
— Коса была гораздо практичнее.
— Из нее тоже выбивались волосы, — улыбнулась она в ответ.
— Я помню. Ведь мы когда-то были друзьями, — сказал он.
У нее учащенно забилось сердце.
—Да.
— И надеюсь, будем снова.
— Я тоже.
— У человека не может быть слишком много друзей. С другой стороны, — небрежно добавил он, — у графа имеется всего одна экономка. Не пора ли вам заняться своими обязанностями?
Она рассмеялась и пошла рядом с ним по направлению к Крэг-Уайверну, неожиданно ощутив радость, словно нашла то единственное золото, которое что-нибудь значило. Она рассказала ему самое худшее о себе. Он простил ее за прошлое. И они снова были друзьями.
И конечно, у человека не может быть слишком много друзей.
Однако к тому времени, когда они вошли в прохладный сумрак дома, ее радость постепенно сменилась печалью.
Они были всего лишь друзьями.
Он дал понять, что дружба — это все, что может быть между ними. А ей невыносимо быть с Коном всего лишь друзьями. Несмотря на большое искушение предпринять какие-нибудь рискованные шаги, она не хотела, чтобы из-за нее Кон нарушил свой брачный обет.
Отныне они должны встречаться как можно реже и обязательно в присутствии третьего лица.
Кон расстался со Сьюзен и, ни разу не оглянувшись, направился прямо в кабинет. Рейс стоял возле одной из полок с какой-то папкой в руках и, как всегда, недовольно взглянул на человека, оторвавшего его от работы.
— Положи все на место, — сказал Кон. — Мы едем прогуляться верхом.
— Как, по-твоему, я смогу привести все это в порядок, если ты меня все время отрываешь от работы?
— Разве что-нибудь не в порядке?
— В основном все в порядке, но имеются кое-какие удивительно хитрые и таинственные аспекты.
Кон присел на краешек письменного стола.
— Скажи, что ты думаешь о леди Анне?
Рейс удивленно выкатил глаза и положил папку на полку.
— Мне кажется, что тебя больше интересует Сьюзен Карслейк.
— Кто дал тебе право называть ее имя? — неожиданно взъелся Кон. — Ты просто напрашиваешься на драку.
— Никто. Я устал от попыток решить, то ли она мисс, то ли миссис Карслейк.
Кон рассмеялся, и желание подраться прошло само собой.
— Больше всего, Рейс, мне нравится в тебе то, что ты абсолютно равнодушен к тому, что я граф!
Рейс прислонился спиной к книжному шкафу и сложил на груди руки.
— Насколько я понимаю, у тебя множество друзей, которым тоже на это наплевать.
Кон сердито воззрился на него:
— И еще мне нравится — вернее, нравилось — в тебе то, что ты не считаешь себя вправе копаться в моих личных делах.
— В отличие от Джорджей и «шалопаев», — сказал Рейс, приподняв бровь.
— Иногда мне хочется свернуть тебе шею.
Рейс улыбнулся, как будто ему предложили что-то очень приятное.
— Иди ты к черту, — сказал Кон и, оттолкнувшись от письменного стола, прошелся по комнате. — Я полагаю, что наемные работники обязаны делать то, что им приказывают.
— Но
