удержавшись, чтобы не поклониться. — Прошу простить меня.
— Очень скверно, — отозвался король, но явно с добродушным юмором. — Это супруги, да?
Супруги? Торн скрыл удивление и склонил голову в подтверждение житейской мудрости.
— Сила супружеской любви, сэр.
— Которую я понимаю, потому что сам ею осчастливлен, да? Могу я надеяться, что вы тоже скоро станете счастливым, Айторн? Благородный род, а вы единственный, кто остался, да?
Привычка короля ставить «да?» в конце почти каждой произнесенной фразы вызывала у Торна желание задушить его, но в данный момент ему просто хотелось положить конец этому разговору, прояснив суть проблемы.
— Я стремлюсь стать таким же счастливым, как вы, сэр, и поэтому тщательно выбираю.
— Позвольте своим друзьям сделать выбор, да? Как сделал я.
А потом жаловался на внешность и характер Шарлотты Мекленбург-Стрелиц, вспомнил Торн. Когда-то Георга застали с хорошенькой Сарой Леннокс, но теперь король и королева выглядели по-настоящему влюбленной парой, и это укрепляло намерение Торна заключить разумный брак.
— Я последую вашему совету, сэр. А сейчас, если вы позволите…
Отпущенный мановением руки, Торн продолжил размышлять над подтекстом предупреждения, полученного от Ротгара. Маркиз подстроил этот скандал, а потом, сделал так, чтобы королю стало все известно, надеясь, что монарх возложит вину на хозяина?
Торн считал свое соперничество с Ротгаром чисто политическим, но, быть может, Мрачный маркиз намерен использовать любые способы, чтобы уменьшить его влияние?
Торн увидел своего помощника Оверстоуна, которому в тоге было явно не по себе, и остановился в ожидании других новостей.
— По слухам, сэр, лорд Ротгар погасил скандал, объявив пару женатой. Некоторые поверили, но леди Джессингем решительно это отрицала, будучи, как говорят, чрезвычайно низкого мнения о той даме. Должен ли я поддерживать версию о супружеской паре, сэр?
— Пока нет, но и не отрицайте, — быстро решил Торн. — Ведите себя уклончиво.
Торн торопливо зашагал по пустому коридору, готовый к любой возможной неприятности.
Но то, что он узнал, привело его в крайнее изумление. Кристиана на самом деле застали во время страстного свидания, но женщиной была его жена, Доркас Фроггат, которую он разыскивал, чтобы добиться признания брака недействительным. Компрометирующей ситуации, в которую попал Кристиан, придавало своеобразие то, что Доркас оказалась также той миссис Кэт Хантер, в которую Кристиан был влюблен.
Любовь! Ничто не могло так катастрофически разрушить жизнь мужчины, особенно когда Доркас, Кэт и кем бы еще она ни была обвинила Кристиана в том, что он скомпрометировал ее, принуждая признать их брак.
Каким бы образом в конце длинной ночи ни распуталась эта запутанная паутина, Торн считал себя обязанным отправиться на следующий день в Маллорен-Хаус, чтобы встретиться с Ротгаром и защитить честь своего молочного брата.
Как оказалось, Ротгар, черт бы его побрал, находился в самом центре всего произошедшего: жена Кристиана, как выяснилось, была подругой маркизы и гостила в Маллорен-Хаусе, а Ротгар, зная всю правду, привел ее на пирушку. Он заявил о добрых намерениях, но Торн в них очень сомневался.
Если Ротгар специально использовал Кристиана в качестве орудия, политическое соперничество могло превратиться ц неприкрытую личную вражду.
И только когда небо озарилось предутренним светом и Торн наконец добрался до своей постели, его мысли вернулись к Келено.
Белла вернулась в свой небольшой дом в портшезе, когда часы пробили три. Обе юные служанки встретили ее так, словно она только что спаслась от укуса змей.
— О, мисс! — воскликнула Энни Йелланд, все еще худенькая, несмотря на несколько месяцев хорошего питания. — Мы так боялись за вас.
— Вся эта безнравственность! — поддержала ее сестра Китти, которая на той же диете пополнела и превратилась в пышущую здоровьем красавицу.
Когда Белла встретила их, они казались очень похожими — обе худые, бледные и напуганные. Китти, старшая из сестер, была на дюйм выше Энни, а ее волосы, рыжие как беличий мех, резко отличались от светло-каштановых волос сестры, но у Энни были большие карие глаза.
— Это было страшно неприятно? — не скрывая любопытства, спросила Китти.
— В общем-то нет, — призналась Белла.
Белла вместе с Китти поднялась по лестнице в спальню, а Энни побежала на кухню за теплой водой для умывания. Китти настояла на том, чтобы помочь Белле раздеться, хотя, чтобы снять свободное платье и сорочку, вряд ли требовалась помощь. Принеся кувшин с водой, Энни наполнила фарфоровую миску, стоявшую за ширмой для переодевания.
Белле очень повезло: сестры оказались настоящим сокровищем.
Приехав в Лондон только вдвоем с Пег, Белла сняла этот дом. Пег могла быть и поваром, и экономкой, но ей была нужна помощница на кухне, по крайней мере одна служанка, а также кто-нибудь, кто делал бы более тяжелую работу, мужчина или мальчик. Белла решила совершить доброе дело.
Работный дом вывернул ее душу наизнанку, поскольку большинство его обитателей были стариками или малолетками, потому что здоровых детей отправляли на работы, как только им исполнялось шесть лет. Однако Белла заметила одного крепкого на вид парнишку, который лежал на матраце.
— Он не подойдет вам, мадам, — сказал ей надзиратель, стягивая грязное одеяло с мальчика, которому на вид было лет десять. — Мы нашли ему хорошую работу в конюшне, но он поранился и заболел. Нагноение будет усиливаться и рано или поздно убьет его.
Белла испугалась, что это правда, но печальные глаза мальчика тронули ее; к тому же, если не считать его распухшей гноящейся ноги, он выглядел крепким.
Пег ужаснулась и назвала Беллу мягкосердечной дурочкой, но принялась лечить его ваннами, вкусной едой и народными средствами.
Из-за больного мальчика необходимость найти служанок стала еще насущнее, и тогда Белла поговорила с викарием церкви Святой Анны. Именно он и рассказал ей о бедственном положении сестер Йелланд.
— Они жили со своим овдовевшим отцом, мисс Флинт, он был разносчиком угля, но достойным человеком. Он, наверное, слишком старательно оберегал дочерей. Если бы они научились торговать или пошли в услужение, то были бы сейчас в лучшем положении. Прошлой зимой он упал и сломал позвоночник. Девочки с трогательной заботой ухаживали за ним, но шесть недель назад он умер и на самые скромные похороны ушли все оставшиеся деньги. Энни и Китти скрывали ото всех свое положение, даже от меня, потому что боялись работного дома. И не без оснований, не без оснований.
— Понятно, — отозвалась Белла. — Сколько им лет?
— Говорят, что Китти шестнадцать, а Энни пятнадцать. Они вели хозяйство отца, и я не знаю за ними никаких болезней или слабостей. При добром отношении и достаточном питании они скоро станут прилежными работницами.
Понимая, что более здравомыслящая женщина оставила бы этот рассказ без внимания,
