что я узнал бы вас без напоминания. Но в любом случае какое это может иметь значение?
Белле не пришлось отвечать, потому что вышедшая в холл женщина средних лет закричала:
— Не смей разносить сырость по всему моему полу, Калеб Роуз!
Калеб. Почему-то библейское имя совсем не подходило капитану.
— От меня не больше сырости, чем от вышедшей из воды утки, тетя Энн, — возразил он. — Пожалейте двух уток и сделайте чай.
— Тоже мне, скажешь, — захихикала толстуха. — Сэри, принеси полотенца! — распорядилась она, провожая их в маленькую гостиную с одним узким окном и четырьмя простыми стульями.
В комнате было тепло от камина, и Белла сняла накидку.
Капитан Роуз продолжал шутить с хозяйкой гостиницы, и она со смехом отвечала ему тем же. Белла сняла перчатки и протянула руки к огню, подумав, что, конечно, с такой любовью можно относиться только к хорошему человеку.
Служанка принесла полотенца, и Белла, старательно вытирая от дождя лицо и шляпу, пыталась определить сходство между пастухом и морским капитаном: оба высокие, крепкого сложения, но не толстые, на подбородке щетина…
Когда служанка и хозяйка гостиницы ушли и Белла с капитаном остались одни, он повернулся и перехватил ее внимательный взгляд. И хотя дверь была открыта, у Беллы возникло чувство некоторой неловкости.
— Прошу вас, сядьте, — он жестом указал на стул у камина, — и расскажите, что именно вы придумали для своего брата.
Белла заняла место по одну сторону от камина, он сел по другую, и сделал это с утонченной грацией. Несомненно, переменчив, как море.
— Вы разглядываете меня так, словно я загадка, — заметил он, подняв бровь.
— Наверное, я стараюсь определить, насколько вас изумит мой план.
Это была правда.
Вернулась хозяйка гостиницы — она сама принесла поднос с чаем.
— Вот так, мадам, это вас согреет. И не позволяйте ему никаких проделок. Ну а ты и сам сможешь налить себе, — обратилась она к капитану Роузу. — Веди себя прилично, мой мальчик, и не закрывай дверь.
Когда она вышла, капитан Роуз налил себе в чашку совсем немного молока и, поморщившись, сказал:
— Очевидно, она думает, что имеет право обращаться со мной как с озорным мальчишкой.
— Хорошо, когда кто-то так поступает.
— Неблагодарная красотка, — ухмыльнулся он.
Белла ответила ему улыбкой, неожиданно полной… счастья. Да, это именно то слово и еще одно незнакомое ощущение. Но здесь, в этой уютной комнате, у теплого камина, с чашкой чая она не могла вспомнить, чтобы чувствовала себя более счастливой.
— Превосходный чай.
— Вы специалист? — поинтересовался он, глядя на нее поверх чашки.
— Нет, но, думаю, отличаю хороший от плохого, и этот мне нравится.
— Это смесь, которую я люблю, тетя Энн готовит такой чай для посетителей, способных оценить его. Но вернемся к наказанию Огастуса Подлого. У вас есть какие-либо соображения, как раскрыть его грехи?
— Нет, — была вынуждена признаться Белла. — Я думала просто поймать его на месте преступления, но этим многого не добиться.
— Ему это очень не понравилось бы.
— Конечно. И быть может, я смогла бы распространить эту новость.
Через послание леди Фаулер, подумала Белла, но грехи провинциального баронета вряд ли заинтересовали бы эту леди.
— Понимаете, он собирается жениться на милой и невинной юной девушке. Я не просто стремлюсь отомстить ему, мне нужно, чтобы он не смог жениться на Шарлотте Лэнгем или какой-то другой приличной женщине, чтобы он больше не смог издеваться над людьми.
Капитан Роуз пристально смотрел на нее, и Белла отвернулась.
— Простите, не понимаю, зачем я обременяю вас всем этим.
— Глупости. Я же сказал, что помогу вам, если смогу, но ваша месть будет воспринята как озлобленность.
— Я понимаю, — вздохнула Белла, снова взглянув на него. — Значит, все безнадежно?
— Смерть была бы наивысшей справедливостью, — высказался он.
— Я не смогу убить брата. — Она всматривалась в лицо капитана. — Возможно, более сильная женщина и смогла бы, а я нет, не смогу.
— Но вы смогли приехать сюда, чтобы нанять убийцу? — словно прощупывая ее, спросил капитан Роуз, и Белла почувствовала болезненный укол.
— Нет, — ответила она и, не желая показаться слабой, добавила: — Смерть слишком хороша для него. — И внезапно поняла, что это правда. — Я хочу, чтобы он жил со своим наказанием, как жила я. Я хочу, чтобы он не мог больше быть судьей, чтобы его не принимали в приличном обществе, чтобы он даже не мог ходить по улице…
Слова вырвались у нее непроизвольно, и теперь она взглянула на собеседника, чтобы понять, испытывает ли он отвращение к ней.
— Возможно, через несколько лет он пустит пулю себе в лоб. Это вас огорчит? — только и сказал он.
— Нет, — ответила Белла. — Не думаю, хотя убеждена, что это совсем не по- христиански.
— Нет ничего плохого в желании просто отомстить негодяю, который причинил вам столько боли. Кроме всего прочего, это дело затрагивает и меня. Я стал свидетелем вашего несчастья и намерен заставить вашего брата заплатить за него. Вопрос в том, хотите ли вы участвовать в наказании лично или вас удовлетворит, если все просто будет исполнено?
Оказавшись перед выбором, Белла поставила чашку с блюдцем. Она мечтала о возмездии, но до сих пор весьма расплывчато представляла себе, как его осуществить. Однако поставленный перед ней вопрос был абсолютно четким.
— Если возможно, я хотела бы участвовать, — ответила Белла. — И присутствовать лично. Но…
— Никаких «но», — улыбнувшись, поднял он руку, — пока мы не решим, в чем оно будет заключаться. Ваш брат в основном живет в имении или в столице?
— В имении. В Оксфордшире. В Лондоне он бывает, но редко.
— Интересно. Лондон обеспечивает больше анонимности.
— Думаю, он раньше ездил чаще, но на него напали хулиганы и с тех пор он избегает города и бывает там лишь по делам. О, это было дело рук Кокси, его воздаяние.
— Трус, как я и думал. Но, насколько я знаю провинцию, как бы замкнуто ни жил ваш брат, найдутся люди, которые знают его пороки и его излюбленные места. Именно в Оксфордшире мы найдем информацию и составим план.
— В Оксфордшире.
Белла собралась сказать, что не может вернуться туда, тем более в окрестности Карскорта, но ведь именно там должен будет осуществляться план.
— Где вы теперь живете?
