воздухе.
— Братья Олбрайт раздобыли похабные рисунки с Сереной в качестве героини и пытались продать их ей за десять тысяч фунтов.
— Что-о-о? И что вы сделали?
Он лишь улыбался. Она сняла вторую туфельку и бросила ее в него.
— Мы с Френсисом отправились в таверну «Скипетр» разобраться с ними…
Френсис вошел в дом, пытаясь угадать царившую в нем атмосферу. Что его ждет?
Дибберт возник так быстро, что было ясно — он его ожидал.
— Добро пожаловать, милорд. — Прозвучало это с ощутимым облегчением.
Френсис отдал ему в руки верхнюю одежду.
— Леди Мидлторп дома?
— Да, милорд, она у себя.
— Отлично.
Френсис направился к лестнице.
— Милорд!
Он нетерпеливо повернулся.
— Да?
— Ужин уже давно готов…
— К дьяволу!
Френсис поднимался через две ступеньки. У двери Серены он остановился и прислушался. Ни звука. Это хорошо или плохо? Может быть, она уже уснула?
Он открыл дверь и вошел.
Серена сидела на полу над листком бумаги и что-то рисовала. Ее драгоценности валялись по комнате среди обрывков бумаги и осколков фарфора.
Френсис осторожно прикрыл дверь.
Она взглянула, и ее глаза сверкнули.
— Ха!
Она схватила первый попавшийся предмет и швырнула в него.
— Уходи!
Серебряный наручник пролетел в дюйме от его головы, оставив царапину на деревянной двери. Он вовремя увернулся от второго. Она попыталась встать, вероятно, чтобы удобнее было целиться.
Он рванулся к ней и потянул на себя, но она бешено сопротивлялась.
— Прекрати, Серена! Что, к дьяволу, с тобой творится?
Женщина застыла, гневно глядя на него.
— Ах, что со мной такое? Ты назвал меня дешевой шлюхой и изменницей!
— Извини…
— Извини? Я заставлю тебя пожалеть по- настоящему!
И она снова начала вырываться с такой силой, что он испугался причинить ей боль. Он отпустил ее и попятился.
— Серена, давай поговорим спокойно.
— Спокойно? Я была спокойной всю свою жизнь, разумно спокойной, разумно послушной, разумно покорной. Но теперь с этим покончено!
— Отлично.
Серена изумленно вздрогнула, но тут же ее глаза прищурились.
— О нет, ты не одурачишь меня таким способом. Я на тебя очень сердита.
Она схватила подсвечник и бросила его. Френсис увернулся, но подсвечник попал в картину на стене, посыпались осколки.
— Проклятие, Серена, прекрати! Я ошибся, но что я мог еще подумать, когда застал тебя в спальне Фернклифа?
— И, наверное, убил его за это, да? Почему же ты не гоняешься с пистолетом за мной тоже, кровожадное чудовище? Именно это ты и хотел продемонстрировать мне своей стрельбой, да? Не рассеять мои страхи, а показать, что умеешь убивать!
Она схватила вазу, в которой одиноко поник крокус, и швырнула ее, ухитрившись облить его с головы до ног.
— Фернклиф пребывает в полном здравии, — прохрипел Френсис, вытирая воду с лица, — чего нельзя будет сказать о тебе, если ты не прекратишь это безобразие!
— Неужто ты собираешься отхлестать меня плеткой?
Она вихрем развернулась и схватила шелковую плеть.
— Вот!
И плеть тоже взлетела в воздух. Он поймал ее.
— Что ж, меня искушают достаточно сильно.
Серена подбоченилась.
— В самом деле! Я всегда ожидаю от мужчин подобных пакостей. Только предупреждаю: чтобы заставить меня страдать по-настоящему, надо будет поработать. Так что запасись терпением.
Френсис отбросил плеть.
— Серена, немедленно прекрати! Я был несправедлив к тебе. Но все свидетельствовало против тебя.
— Что свидетельствовало?
— Я видел, как ты выходила из мужской спальни!
— И не придумал ничего лучшего, кроме того, что мы с ним любовники? К твоему сведению, Чарльз Фернклиф — жуткий зануда!
— Но даже зануды заводят любовниц время от времени. У меня есть тому доказательство. И я бы не додумался до этого идиотизма, если бы не нашел в твоем кармане его визитную карточку. А потом еще узнал, что вы встречаетесь в саду.
— Встречаемся? Я случайно столкнулась с ним. И тебе нужно срочно что-то придумать с этим твоим садом! Там просто покоя нет от всяких проходимцев!
— Калитка теперь заперта.
— А почему, — выпалила Серена на одном дыхании, — ты шарил по моим карманам? И кого ты поставил шпионить за мной? Мне вдоволь хватило этого у Мэтью. Больше я этого не потерплю.
— Я никого не заставлял шпионить за тобой!
— Итак, визитная карточка, две случайные встречи, а потом тот факт, что я выходила из комнаты Фернклифа…
Тут Серена смолкла, раздумывая над этим списком невольных прегрешений. Несмотря на то что она просто упивалась своей злостью, чувство справедливости уже начало просыпаться в ней. Она, правда, попыталась продолжить скандал:
— Ты бы и на секунду не засомневался во мне из-за этих мелочей, если бы не считал меня падшей женщиной.
— Но я так совершенно не думаю.
Серена взглянула на него. Влажные волосы были в беспорядке, одежда мокрая и мятая, но, проклятие, эта его энергия так и завораживала! Ей захотелось коснуться его…
— Тогда что же ты думаешь?
Она схватила какой-то листок бумаги и швырнула в него. Это был один из наименее скабрезных рисунков: она стояла, обнимая вазу, на каменной балюстраде. Ваза была выполнена в виде уродливого фаллоса.
— А что ты думаешь об этом?
Френсис вгляделся в рисунок и расхохотался. Она бросилась на него с кулаками, но он схватил ее за руки и притянул к себе.
— Извини, любовь моя, но это так глупо. Похоже, тебя разозлили эти картинки?
— Нет. Меня разозлили мужчины. Мои братья, бывший муж, его друзья, твои друзья, ты сам. Я очень сердита.
Муж посмотрел на нее и отпустил ее руки, затем подобрал рисунок, над которым она трудилась, когда он вошел. Серена почувствовала, как покраснели ее щеки из-за того, что ее уличили в таком детском поступке. Она переделывала картинки так, чтобы обнаженными жертвами были мужчины, а одетыми насильниками стали женщины.
— Я имею право сердиться, — заявила она. — И мне нравится сердиться. Я наслаждаюсь своим гневом!
Но это прозвучало скорее напоминанием самой себе, потому что от искренней нежной заботы в его глазах гнев ее таял и исчезал.
Не говоря ни слова, он принялся раздеваться.
— Что это ты делаешь? Я не буду заниматься с тобой сейчас постельной работой.
Он замер, оставшись в одних трусах.
— Постельная работа? Так вот как ты об этом думаешь!
— Нет, это Мэтью называл так… все это.
Френсис продолжил раздеваться; оказалось, что он уже крайне возбужден.
— Ты только что произнесла ту же фразу.
Серена не знала, что и сказать.
— Наверно, эти картинки подействовали на тебя возбуждающе, — съязвила она. — Том говорил, что после просмотра рисунков две шлюхи дошли до полного изнеможения.
— Твоего гнусного братца язык не поворачивается назвать мужчиной.
— Да? А другого я и не видела.
— Правда?
Она нервно сжала кулаки.
— Кажется, именно из-за братцев ты подозреваешь во мне самое худшее. Ты, наверно, считаешь, что я слеплена из того же теста.
— Никогда! Кстати, леди Кол считает, что у тебя и твоих братьев разные отцы.
Серена даже отскочила.
— Что-о-о?! Ну это уж слишком! Теперь я уже не только изменница, но еще и незаконнорожденная!
Он схватился за одну из стоек кровати, и она увидела, как костяшки его пальцев побелели.
— Серена, мое терпение сейчас лопнет. Повторяю в последний раз, что вовсе не считаю тебя столь вероломной. И я надеюсь, что ты бастард, потому что чем меньше общего у тебя с братьями, тем лучше, но вообще-то мне наплевать. И если быть до конца честным, то я просто умираю от желания!
— Вот и хорошо, страдай.
— И буду, пока и ты не испытаешь то же самое.
— Но я не могу…
— Не можешь? А если ты обратишь всю свою ярость на мое нагое тело…
— Френсис!
Он прошел через всю комнату, поигрывая мускулами, и подобрал наручники, а затем защелкнул у себя на запястьях.
— Немедленно сними, — прошептала она.
Но звезды свидетели — серебро и камни на руках придавали ему вид великолепного сказочного существа.
— Хочешь приковать меня к кровати? Хочешь отхлестать меня? — спросил Френсис.
— Нет! Не смей!
Она порывисто приблизилась и положила ладони ему на грудь.
— Я чувствую себя очень странно.
В его глазах зажегся огонь.
— Я на это и надеялся.
Френсис схватил ее за волосы и жадно поцеловал, а потом развернул так, что они упали прямо на кровать. Серена высвободилась.
— Нет. Хочу раздеться.
Нехотя он отпустил ее, и она встала с кровати. Он наблюдал за ней глазами, потемневшими от страсти, страсти, которую он безжалостно сдерживал. Это сочетание красоты, страсти и самообладания довело Серену до того, что ее дрожащие пальцы никак не могли справиться с простейшими застежками. Совершенно неожиданно для самой себя она застонала от желания слиться с ним и вдруг испугалась: что, если это желание превратит ее в безропотную рабыню?..
Раздевшись донага, она повернулась к нему и спросила:
— Теперь я твоя наложница?
Он показал ей наручники:
— Но ведь это я в цепях.
Серена взяла в руки варварский рабский ошейник и задумалась на секунду. Затем нацепила
