было позади и им не нужно было бы снова встречаться.
В тот вечер Ренальд вдруг сказал:
— Я слышал, ты писала епископу.
— Если честно, то дважды. Эйдо увез первое письмо больше двух недель назад, — призналась она.
— Ты не получила ответа?
— Еще нет. Поэтому я написала еще раз.
— А что, если епископ ответит положительно?
— Тогда все наконец устроится, — как можно равнодушнее ответила Клэр.
— А если он откажет тебе?
Клэр отвернулась. Она не знала ответа на этот вопрос.
— Если епископ откажет, тебе придется просить короля, Клэр.
— Ты думаешь, он согласится?
— Вполне возможно. У тебя достаточно оснований для такой просьбы. И еще… я готов присоединить к твоему прошению свое.
— Ты хочешь?.. — изумленно вымолвила Клэр.
— Нет, — с улыбкой ответил он. — Никогда. Но не могу же я заставить тебя любить себя силой!
— Тогда ночью… — начала Клэр, но вовремя осеклась.
— Я знаю.
Они остались сидеть рядом. Молча. Разделенные пропастью.
На следующий день прибыл гонец от епископа. Клэр дрожащими от волнения руками развернула пергамент. Она получила отказ.
Невероятно, но Клэр испытала огромное облегчение.
— Скажи мне, что в письме?
Она вздрогнула от неожиданности, потому что Ренальд никогда не переступал порога ее комнаты.
— Мы спали в одной постели, поэтому епископ считает наш брак состоявшимся, — ответила Клэр, стараясь отогнать воспоминания.
— Весьма неблагоразумно с его стороны. Тебе надо настаивать на освидетельствовании.
— Он пишет об этом, — раздраженно отозвалась Клэр. — Но утверждает, что брак считается состоявшимся уже при соприкосновении обнаженных тел.
— Возможно, король сумеет заставить его изменить свое мнение. Наш месяц почти подошел к концу.
Клэр прекрасно помнила об этом. Ее раздирали противоречивые чувства: желание поскорее расстаться с Ренальдом и страх потерять его навсегда.
— Значит, мне нужно написать королю?
Ренальд помедлил с ответом, и Клэр удивленно взглянула на него.
— Мы приглашены ко двору, — сказал он. — Сегодня утром я получил послание от короля.
— В Лондон? Но зачем?
— В Кэррисфорд, там сейчас находится двор. Король узнал о нашем обете и хочет благословить его завершение.
— Что же нам теперь делать? — в страхе зажала рукой рот Клэр.
— Я должен подчиниться приказу, и ты тоже, поскольку ты — моя жена. Но сможешь ли ты, представ перед королем, удержаться от высказывания мятежных мыслей?
— Нет! — с горечью в голосе воскликнула она. — И с какой стати я должна это делать? Он убил своего брата. Украл корону Британии. Использовал тебя, чтобы убить моего отца за то, что тот сказал правду. И все это привело к…
Молниеносно бросившись к ней, Ренальд поставил ее на колени и с силой надавил на плечи.
— Вот к чему это привело, — спокойно вымолвил он.
Клэр испуганно подняла на него глаза.
— Итак, — продолжал Ренальд, — пришла пора преподать тебе урок страха. Запомни, Генри Боклерк — король Англии, признанный лордами и церковью. Он имеет право предать смерти тебя, меня — любого своего подданного.
— Но на законном основании, — упрямо заявила Клэр.
— На законном основании он может наказать тебя за то, что ты только что сказала. Может заточить тебя в Башню, выпороть плетьми, выколоть глаза и вырвать язык. — Ренальд обхватил ее за горло и слегка сжал. — Я не хочу для тебя такой же судьбы, какую выбрал твой отец.
Клэр судорожно сглотнула. Она задыхалась, но не от страха и не от того, что Ренальд слишком сильно сжал ей горло, а от нахлынувшей вдруг жалости к отцу и любви к своему мучителю.
— Я не могу покориться Генри. Лучше я останусь дома.
— Отказ выполнить королевский приказ — тоже мятеж.
— Тогда, похоже, я обречена… — всхлипнула Клэр.
— Если ты не поклянешься вести себя при дворе должным образом, я позабочусь о том, чтобы ты просто не добралась туда, — отозвался Ренальд.
— Ты запрешь меня? — с робкой надеждой спросила Клэр. Конечно, основная проблема таким образом не снималась, но если Ренальд поедет ко двору один, возможно, ему удастся убедить короля…
Ренальд помог ей подняться.
— Твои люди наверняка освободят тебя.
— Тогда что ты сделаешь?
— Сломаю тебе ногу, — ответил он спокойно.
— От переломов умирают! — в страхе вымолвила Клэр, не веря своим ушам.
— И все же у тебя будет больше шансов выжить, чем если ты отправишься ко двору и бросишь вызов Генри Боклерку. Итак, что же ты решила?
— Ты хочешь, чтобы я решила это прямо сейчас? — поинтересовалась Клэр, потирая ноющее горло.
— Если мы едем вместе, то отправляемся на рассвете. Я хочу проделать весь путь за день.
— Дай мне подумать. Значит, я не должна оспаривать право Генри Боклерка на трон?
— И не обвинять его в убийстве отца. Твоего обещания мне недостаточно. Поклянись! — Ренальд достал из ножен меч и протянул его Клэр. — Поклянись на кресте рукоятки, на священном камне из Иерусалима.
— Или ты сломаешь мне ногу? Каким образом?
— Ты сомневаешься в том, что я способен на это?
Нет, в этом Клэр не сомневалась. У Ренальда хватит сил расправиться с ней.
Она перевела взгляд с иерусалимского камня на лицо Ренальда, которое, казалось, вмиг окаменело от непреклонной решимости осуществить свою угрозу. Господи, как они дошли до этого?
Любовь довела их до такого состояния. Ее любовь к отцу, которая мешала ей отдаться убийце. Ее любовь к Ренальду, которая казалась ей греховной, слишком желанной и поэтому недопустимой. Его любовь к ней и готовность причинить боль во имя ее спасения.
Поистине гордиев узел.
