когда почувствовала тяжесть золотого обруча вокруг ноги. Господи, помилуй! Она остановилась, собираясь вернуться и спрятать браслет в сундук, но тут раздался третий удар колокола, и она побежала вниз, чтобы не опоздать. Матильда терпеть не могла, когда вовремя не приходили к столу. Мадлен казалось, что браслет жжет кожу и все в зале видят его. Она ощущала его вес и слышала шорох от его трения о ее льняную сорочку. Что подумает Эмери, если узнает об этом? Только с какой стати ему узнать… Но он может хватиться его…
Мадлен уже серьезно подумывала найти подходящий предлог и поспешить наверх, но тут ее настойчиво пригласили занять место за главным столом возле Агаты. Эмери нигде не было видно. Мадлен начала беспокоиться, что возмездие за грехи уже настигло его.
Во время трапезы трио музыкантов услаждало слух игрой на дудке, роге и барабане. Мадлен вдруг ощутила острую тоску по веселым застольям во время пребывания короля в Баддерсли. Ей вспомнились напитки, льющиеся рекой, громкие голоса, звучные песни о войне и любовной страсти.
Чтобы избавиться от волнения, она пыталась разговаривать с Агатой. Но девочка определенно не могла составить приятную компанию. Тревога Мадлен становилась невыносимой.
Мадлен увидела Эмери, как только он вошел. Словно ударил колокол и вспыхнули факелы. Он явился прямо с дороги, растрепанный и в пыли, но бодрый и энергичный. Эмери поклонился Матильде, но уселся за дальним концом стола среди рыцарей в доспехах. Мадлен подумала, не избегает ли он ее, но не было никаких признаков того, что он ее вообще увидел. Без сомнения, он выбрал это место просто потому, что был в пыли и опоздал. Она принялась наблюдать за ним.
Он чувствовал себя непринужденно, таким ей никогда прежде не приходилось его видеть – сильно уставшим и голодным, отдыхавшим среди мужчин. Угол зала, где он уселся, сразу превратился в средоточие хорошего настроения и смеха. Мадлен тревожно взглянула на Матильду, но королева смотрела снисходительно. И снова Мадлен задалась вопросом: как мог Эмери позволить себе выступить против людей, которые так его любили и осыпали всякими милостями?
Мадлен ожидала, что муж почувствует ее присутствие, как она постоянно ощущала его. Но этого не случилось. Наконец – возможно, под воздействием ее пристального взгляда – он поднял глаза и увидел ее. Кусок мяса застыл на полпути к его рту.
Неужели весь зал и впрямь погрузился в молчание, музыка умолкла? И в тишине раздается только оглушительный стук ее сердца?
Когда обед подошел к концу, королева послала пажа за Эмери. Мадлен подумала, что она хочет отчитать его за опоздание и неопрятность, но королева улыбнулась Эмери и немного посмеялась вместе с ним, прежде чем жестом подозвала Мадлен присоединиться к ним.
– Мадлен, – сказала королева, – мне не удалось преподнести вам полный сюрприз, как я собиралась, потому что Эмери был вынужден уехать, когда ты прибыла, но я надеюсь, что время, потраченное на уход за мной, покажется тебе не таким уж тягостным, если муж будет рядом.
– Мне вовсе не в тягость ухаживать за вами, ваше величество, – сказала Мадлен.
Господи Боже! Значит ли это, что он должен сопровождать королеву на всем пути в Йорк?
– А ты, Эмери? Я знаю, что службу при дворе ты находил обременительной, но уверена, что ты предпочтешь терпеть ее, чем многонедельную разлуку с молодой женой.
– Мы благодарим вас за участие, ваше величество.
Эмери взял руку Мадлен и сжал ее. Это означало: «Притворись, что рада».
Мадлен заставила себя улыбнуться.
– Ну конечно же, ваше величество. – Она с улыбкой повернулась к Эмери. – Мы так мало побыли… вместе.
Она попыталась высвободить руку, но он сжимал ее все крепче, пока она не перестала вырываться. Его улыбка стала еще шире.
– Мы были так поглощены друг другом после свадьбы, не правда ли, любовь моя? Не считая последней недели, которая прошла в разлуке. Скажи, ведь дни безрадостно тянулись для тебя, а ночи казались унылыми?
– Я совсем не могла спать, – призналась она, надеясь, что он попадет в ловушку. – Лежала без сна, терзаясь, где ты…
– Только зов службы мог оторвать меня от тебя.
Мадлен чуть не задохнулась от его наглости. Она гордо вскинула подбородок.
– Ни одна настоящая женщина не упрекнет мужа за верную службу своему монарху.
– И ни один истинный монарх, – вмешалась довольная королева, – не станет лишать своего вассала услуг его или ее супруга. Можете удалиться и подыскать подходящее место для… личных разговоров.
Мадлен смиренно последовала за Эмери, продолжавшим держать ее за руку, к своей комнате. Но как только они очутились там, где королева уже не могла их видеть, она прошипела:
– Перестань ломать мне пальцы!
Глава 18
Он отпустил ее руку. Мадлен поплелась впереди него в свою комнату. Как только они вошли, Эмери запер дверь и прислонился к ней спиной, скрестив руки на груди.
– В чем дело? Что-нибудь не так? Я был изумлен, увидев тебя здесь. А для тебя это не было такой уж неожиданностью. Так почему ты набросилась на меня там, внизу?
Она отвернулась.
– Меня удивило, что ты занимаешь пост при дворе королевы, ни слова не сказав мне об этом. Какова твоя роль здесь?
– Гофмаршал. Мой посыльный, должно быть, разминулся с тобой.
Эмери стоял близко у нее за спиной. Неожиданно он положил руки ей на плечи, всколыхнув все ее чувства, чего ей не удалось скрыть. Это потрясение совпало с другим. Гофмаршал? Он руководил поездкой королевы на север? Конечно же, она не должна этого допустить! Ни за что, раз он участвовал в заговоре против короля! Она сопротивлялась его рукам, но он повернул ее кругом. Увидев выражение ее лица, он нахмурился, но затем улыбнулся:
– Ты что, ревнуешь?
Мадлен широко раскрыла глаза.
– А что, есть кто-то, к кому я должна ревновать?
Он был настроен на любовный лад, чтоб ему провалиться! Ее обуревали те же чувства. Но ведь она дала клятву, которую теперь должна соблюдать еще строже.
– Это ты сама должна выяснить, – поддразнил он. – Жена под боком будет, без сомнения, несколько ограничивать мои действия.
Его руки нежно обвили ее шею, умелые пальцы поглаживали затылок. Ее изнывающее от вожделения тело пыталось сбросить оковы, которыми она стремилась его обуздать. Она не могла сладить со своим дыханием. Его щеки пылали, а глаза потемнели от желания…
Мадлен вывернулась из его рук и кинулась в другой конец комнаты.
– Соседство со мной не должно тебя слишком беспокоить, – язвительно сказала она. – У меня своя работа, у тебя своя. Сомневаюсь, что мы будем видеться часто.
Взгляд Эмери стал холодным, и он двинулся за женой, как бросается в бой человек с мечом.
– Да неужели? – рявкнул он, настигая ее. – Хотя ты ведь путешествовала с двором и знаешь, как это будет. Особенно с женщиной на большом сроке беременности. Медленно, солидно. Будет масса времени для… развлечений.
Он был уже на расстоянии вытянутой руки, и Мадлен прижалась к стене; больше отступать было некуда. Он предупреждал ее об этом. Она попыталась удержать его словами:
– Я не позволю тебе использовать мое тело.
Он остановился.
– Не позволишь?
Мадлен судорожно сглотнула и не ответила. Она тяжело дышала, словно боролась за свою жизнь. Опасность прошла, он расслабился, на лице осталось простое любопытство.
– Ты сердишься за то, что случилось в последний раз, за то, что я тогда сказал? Я не хотел признать, как сильно желал тебя в тот день. Я думал, нам удалось уладить все недоразумения. Если нет, я постараюсь…
Он сделал шаг вперед. Мадлен выхватила свой нож. Его нож. Его дар.
– Я дала клятву, что не лягу с тобой. Эмери застыл.
– Если ты не собираешься убить меня, – спокойно сказал он, – сейчас же убери нож.
Мадлен сама не понимала, как могла решиться на этот шаг. Теперь он пришел в такую ярость, какой ей никогда еще не приходилось видеть. В холодную ярость. Готовая к тому, что он разоружит ее и она не сможет ему помешать, Мадлен сказала:
– Ты сам научил меня защищаться от изнасилования.
Выражение его лица не изменилось.
– Мужчина не может изнасиловать свою жену.
– Называй это как угодно. Я буду чувствовать то же самое.
– Даю тебе слово, Мадлен, я не стану брать тебя силой. Убери нож.
– Ты дал мне слово, что не станешь сражаться за мятежников! – в отчаянии возразила она.
Но эта вспышка возмущения ослабила ее внимание. Ударом ноги он свалил ее на пол, рукой выхватив нож, который отправил в деревянную стену, где острый клинок замер, дрожа, вонзившись по самую рукоять. Мадлен оказалась распростерта на спине у его ног. Она закрыла глаза. Чего ей ждать теперь? Изнасилования? Порки? Того и другого? В конце концов она не вынесла ожидания и посмотрела на него из-под ресниц, оглядывая снизу верх всю его высокую фигуру, пока не наткнулась на застывшее хмурое лицо.
– Никогда больше не делай этого, – сказал он и вышел из комнаты.
Мадлен спрятала лицо в ладонях. Ей хотелось бы разреветься, но тоска камнем застыла в груди, и слез не было. Наконец она устало поднялась на колени, затем встала на ноги. Она увидела нож, застрявший в стене, и подошла, чтобы вытащить его. Он сидел слишком крепко. Некоторое время она пыталась вытянуть лезвие обеими руками.
Он не притронулся к ней. Возможно, не осмелился. И ей предстоит новая битва.
Мадлен не имела понятия, куда ушел Эмери, но знала, что он непременно вернется. Она с ужасом ждала этого момента.
Она взялась было за книгу, потом за вышивку, но у нее все валилось
