шелковые пояса.
Между тем потомок могучего рода Кыпчаков слушал госпожу Аржанову, важно кивал головой и размышлял о тяжелых переменах в жизни. Разве так разговаривали с русскими его предки? Нет, совсем по- другому. «Наше повеление тебе, – писал славный хан Джанибек-Гирей московскому государю в июне 1615 года, – как прежним Крымским царям платить по десяти тысяч рублев денег и многие поминки [22] и запросы и ныне бы потому ж мне и князьям нашим, и карачеям и агам должно присылать тебе также…» И ведь присылали: каждый год примерно по 26 тысяч рублей, огромную по тем временам сумму, которой хватило бы на возведение четырех городов.
А теперь до того эти московиты обнаглели, что, ничего уже не страшась, отряжают в путешествие по Крыму молодую красивую женщину, чье место еще лет пять назад было б в его гареме. Но сегодня не до гарема Адиль-бею. Русские батальоны стоят за Перекопом. Солдат в них много, они метко стреляют из ружей и быстро заряжают их. Они уже не раз проходили по крымским дорогам. С визгом и криком налетали на них татарские всадники и падали, сраженные пулями. Те, кто уцелел, уносились в степь и не хотели снова повторять бесполезные атаки.
– Известна сила русской пехоты, – говорил Адиль-бей, и Энвер переводил это. – Но лошади вам зачем?
– Конница будет охранять степи, ныне перешедшие под скипетр великой царицы, – отвечала Анастасия.
– Много ли коней хочет купить Светлейший князь?
– От тысячи и более.
– Это была бы хорошая сделка.
– Да. Однако лошади здешнего табуна нам не подходят.
– Это – дешевые лошади. У нас есть и другие.
– Покажите мне других лошадей, достопочтенный Адиль-бей, – сказала Анастасия. – Я куплю их и доставлю Светлейшему князю для ознакомления.
– Сколько голов вы будете брать?
– Двадцать.
– Упряжных или верховых? – спросил татарский вельможа.
– Десять упряжных, десять верховых…
В конце концов важным являлся сам факт разговора, встречи, общение. Потом более часа они согласовывали цены и отбирали лошадей, какие и вправду не принадлежали к местной породе. За все это время ответа на главный вопрос, сформулированный Турчаниновым: плохой мусульманин Адиль-бей или хороший? – Анастасия не нашла. Ясно было только одно: он очень любит деньги и очень боится русской армии.
Зато при осмотре нового табуна пострадал князь Мещерский. Лошадь, которую он выбрал для себя, встала на дыбы и ударила его копытом по раненому плечу. Рана открылась и начала кровоточить так сильно, что Анастасии пришлось по дороге в Гёзлёве накладывать адъютанту Светлейшего князя повязку из его же разорванной рубашки. Потому стало им не до колодцев в степи. Они помчались прямо на постоялый двор. В душе Анастасия досадовала на молодого офицера за его упрямство и усердие, как она считала, не по разуму. Если бы поручик послушался ее и не поехал к Адиль-бею, то сейчас находился бы в лучшем состоянии.
Глава девятая
ТРИ КОЛОДЦА
Гнедые, бурые, рыжие, караковые, довольно рослые и телом крепкие были лошади, купленные во второй поездке в Отар-Мойнак. Их предки происходили из Европы. Скорее всего, татары угнали их из Польши или Венгрии. Путешественники рассматривали их со всей внимательностью утром следующего дня. Анастасия устроила во дворе «Сулу-хана» форменную армейскую выводку, то есть проверку и оценку качеств конского состава, а также распределение его по участникам ее маленькой экспедиции. Себе Анастасия оставила серого арабского жеребца, потому что собиралась ездить по крымской степи не только в экипаже, но и верхом.
Жеребца она назвала Алмаз. Он действительно выделялся среди прочих коней своим внешним видом, отличными породными данными. Чтобы превратить алмаз в бриллиант, требуется огранка. Алмаз из конюшни Адиль-бея тоже нуждался в специальной дрессировке, и Анастасия, желая сделать из него настоящую офицерскую лошадь, приступила к работе немедленно.
Лошади восточных пород могут быть привязчивыми, как собаки, но для того они сразу должны понять, кто их хозяин. Лучшее угощение – от него, строжайшее наказание – от него же. Хозяин, как Бог, един, велик и всемогущ. Он всегда позаботится о своем четвероногом друге.
По приказу Анастасии лошадей увели на конюшню. Она переоделась в старую юбку, повязала на голову косынку по-деревенски, положила в карман три лепешки, круто посыпанные солью, и отправилась к Алмазу. Кучер Кузьма шел за барыней. Он нес щетку и скребок и хотел помочь ей чистить лошадь. Но она отослала слугу восвояси.
Жеребец поначалу не обратил на нее никакого внимания. Он еще не знал, в чьих руках находятся теперь его жизнь и судьба. «Алмаз!» – сказала она и похлопала его по шее, затем протянула лепешку, позволяя ему обнюхать свои руки, одежду, щетку. Она начала чистить его, как это и положено, с левого плеча, груди, шеи. Он повернул к ней голову и шумно вздохнул. «Алмаз!»– повторяла Анастасия, заговорив с ним ласково. Жеребец поставил уши торчком и слушал звуки чужой речи. Но не слова имели значение для него, а интонация.
Пришло время надевать на лошадь оголовье с трензельным удилом. Когда Анастасия подняла ему губы, просовывая железо в рот, жеребец попытался ее укусить. Сильный удар хлыста по крупу был ему ответом. «Алмаз, стоять!» – грубо скомандовала она и подкрепила команду рывком повода вниз, причинив ему боль в углах рта. Удивленно покосился он на нее, переступил с ноги на ногу и покорился.
Держа его под уздцы, Анастасия вывела коня во двор, пристегнула к уздечке корду и принялась гонять рысью и галопом до первого обильного пота. Потом позволила перейти на шаг, похлопала по шее, еще раз угостила лепешкой. Она передала корду Кузьме, и кучер продолжил упражнение, а Анастасия наблюдала за этим, поднявшись на крыльцо.
– Алмаз! – вдруг окликнула она его на галопе.
Жеребец остановился как вкопанный и повернул голову к ней.
– Ай, хорошо! Ай, молодец! – Она подошла к лошади, огладила ее и дала последнюю, третью лепешку.
– Он – умный, – сказал Кузьма. – Однако зол, как черт. Намедни в деннике все норовил меня укусить исподтишка.
– Ничего! И не таких объезжали.
– Так точно, ваше высокоблагородие.
– Но будь осторожнее с ним.
– Знамо дело, ваше высокоблагородие!..
Кипучая деятельность госпожи Аржановой и ее слуг по подготовке вновь приобретенных лошадей к дальнейшему путешествию шла на виду у назира Шевкет-аги и его сына Энвера. Каждый день утром он получал от Анастасии свои тридцать пять акче, несмотря на то, есть для него работа или нет. Немудрено, что восемнадцатилетний мусульманин стал ходить за ней, как тень. Его красивые карие миндалевидные глаза отмечали каждый ее шаг. В них она читала немое обожание. «Ага, попался, голубчик!» – подумала Анастасия и ласково улыбнулась ему в ответ.
Со своей страстью к женщинам и азартным играм Энвер был ценным приобретением. Таких слабых, легко поддающихся внушению людей секретная канцелярия Светлейшего искала всюду и находила как среди христиан, так и среди мусульман. Склад характера, к радости господина Турчанинова, от вероисповедания практически не зависел.
Конечно, влюбленный турок поедет с ней в степь и расскажет все, что знает о подземных источниках и тайных колодцах. В этом Анастасия не сомневалась. Но ей пришла в голову другая идея. Чтобы крепче привязать к себе Энвера да и казенные тридцать пять акче в день платить ему не зря, она предложила переводчику заняться с ней… изучением языка.
