Трудно! Трудно! Кормились порою до крайности скудно. Скудно было с кормежкой. Тонко было с одежкой. Скудость, бедность одна. Но война есть война. Отступать но годится. Жуткий зной. А водица И скудна И вредна. Солнце палило так, что с обожженного лица несколько раз за лето слезала кожа, на губах не заживали трещины…
Выжженная степь, вода с примесью глауберовой соли, действовавшая как слабительное не только на людей, но и на лошадей, — вот обстановка работ.
Обстановочка, да, боевая. Шли, одначе, вперед, от жары изнывая, В непрерывном с пустыней бою Стальную ведя колею Через горные скалы, Через провалы, Через пески. Кровь стучала в виски, Голова часто млела, Кружилась, тупела. Но работа кипела! Вся тяжесть работ пришлась на летнее время. Жара доходила до шестидесяти градусов. Люди и лошади страдали одинаково и от жары и от жажды. Не так тяжело было отсыпать грунт с насыпей, как перевозить его по сыпучему барханному песку. Лошади выбивались из сил, гибли. Около ста лошадей пало от бескормицы и изнурения. Особенно туго приходилось в июле и августе.
Частые ветры дули по два-три дня подряд. Песок забирался в пос, уши, хрустел на зубах.
Не укрыться от солнца, чудовища злого! А работу наказано гнать, торопить. Колею надо шить, костылями крепить. Не укрыться от солнца, чудовища злого! И у всех — каплей влаги б язык окропить! — На устах пересохших одно только слово: 'Пить!' 'Пить!' 'Пить!' И вдруг чья-то звонкая глотка Впереди завопила: 'Ребята! Сюда! Сюда-а-а!' 'Чего раскудахтался?' 'Что за находка?' 'Сразу надо сказать: хороша аль худа!' 'Ребята, сю-да-а-а!' 'Орет. Верно, штука и впрямь интересная!' 'Ребята, во-да-а-а!' 'Холодная?' 'Да!' 'И пресная?' 'Пресная!' 'Братцы, айда!' 'Вода!' 'Вода-а-а!!' Здесь была пресная вода. Здесь были пастбища. Люди не прочь были передохнуть несколько дней у воды. Это желание рабочих было вполне естественным, и, быть может, в ином случае никто не взял бы на себя смелости понуждать людей двигаться дальше — снова в пески.
Но укладка не могла ждать ни одного дня… Из более сознательных коновозчиков было организовано несколько ударных групп. Эти ударные группы и повели за собой колеблющихся.
'Вот бы тут у водицы — палатка…' 'Это место для нас — западня'. 'Ждать не может укладка Ни единого дня!' 'Ни единой минутки!' 'Да вода ведь…' 'Мы люди аль утки?' 'Освежиться…' 'Мы лодыри тут али стачечники? Все разнежимся, лень разберет!' А уж звонкая глотка за речкой орет: 'Эй, ударники! Тачечники, Коновозчики! Что ж вы? Впере-е-ед!!' Теперь, когда описанные трудности далеко позади, с благодарностью вспоминаешь имена некоторых товарищей, которые сыграли в те тяжелые минуты решающую роль.
Это — руководители ударных артелей тачечников — тт. Савельев, Подковырин и руководители коновозчиков — Дозмаров, Васютин, Заназовский, Шевченко.
По вечерам перед сном После новой и новой победы Разговоры о том, об ином,
