Перед первою крепкою вражьей стеной, Вопиять, что всему руководство виной, Что за явный провал полководец в ответе, Что спасенье в стратегии только в одной — Поскорее к врагу повернуться спиной, — Паникеры в строю и в военном совете… Без породы подобной, гнилой и дрянной, Никогда еще не было армий на свете. Никогда. Ни одной. А ведь тут был поход не игрушечный, Не салют был тут праздничный, пушечный. В Турксибском бою, навсегда знаменитом, Приходилося горы взрывать динамитом, Заколачивать сваи стальные навеки, Через жуткие пропасти, бурные реки Перебрасывать путь — мостовую дугу. Смерть, опасность, опасность на каждом шагу! Ни одна постройка железных дорог или больших сооружений не проходила без несчастных случаев. Немало на железнодорожной стройке опасных работ. Это — взрывные работы, каменные сооружения больших мостов, работа с тяжестями, механизированные снаряды, работы в шахтах, на лесоразработках в горах и кессонные работы под большим давлением в илистых грунтах…
Всякий знает, в какой местности пролегает эта дорога. Около 1500 километров прорезают бесплодную пустыню без грунтовых дорог. Степь кишит ядовитыми гадами и насекомыми: змеями, скорпионами, тарантулами, фалангами и каракуртами[49]. (Каракуртов называют 'черной смертью'.) Постройка Турксиба представляла боевой фронт. Надо было победить врага во что бы то ни стало, не жалея ни времени, ни сил, рискуя подчас и своей собственной жизнью. А враг был силен. Безжалостная, некультурная степь-пустыня встретила технику и культуру отчаянным отпором.
До сих пор пустыня с ее безвыходными песками считала себя непобедимой.
Но достигли победы, одначе. Пустыню принудили к сдаче, Сковали пески и прорезали горы, Победили, хоть были заторы, Хоть и втерлись — не только в правленье, в конторы, А в рабочую гущу — рвачи, Ловкачи, Проходимцы, картежники, воры, Лжестроители и саботажники, Прогульщики, бражники, А порой даже — переодетые — Белогвардейцы отпетые. На своем славном и трудном пути строители Турксиба вели борьбу не только с пространством. В нашей среде были и до сих пор кое-где имеются рваческие элементы, элементы, зараженные великодержавным шовинизмом, различного рода саботажники, лжеспециалисгы, проходимцы, дезорганизаторы трудовой дисциплины, пьяницы.
Борьба. Напряжение. А в отдельных местах — разложение. Средь рабочих — 'гнилые прослойки', Дезертирство, волынки, прогулы, попойки, Недовольство. И было на что поворчать. Есть у нас — мастера 'подкузьмить', 'подкачать', Не прислать своевременно материалы, Сбросить там, где не нужно, и рельсы и шпалы, Разогнать паровоз Под откос Или в воду, Перебив, искалечивши уйму народу. 'Почему нет клепальных машин ни одной?' 'Неувязка, родной!' 'Почему нет сапог? Отморозили пятки!' 'Неувязка, ребятки!' 'Почему на себе инструменты несем?' 'Где обещанная для рабочих палатка?' Речь идет обо всем, Где и в чем недохватка. Здесь и там, там и тут Разговоры идут: 'Все у них шито-крыто. Ну, попали ж мы, братцы, в корыто!' 'Комиссия только долой! — Хлебец снова гнилой'. 'Не видали вы, парни, Нашей новой пекарни?' 'Как же! Вывеской вон щеголяет. А внутри буйный ветер гуляет!' 'Взамен хлеба — все акты'. 'Прочитаешь, дурак ты: Хлеб нормально сырой!' 'Вот с такими и строй!' 'Эх ты, горе, ты, горе: Запропастились письма в конторе!' 'Лает. Пена у рта. С дооктябрьским, как есть, обхождением!' 'Наша, братцы, юрта С центральным сквозным охлаждением!' 'Вот штаны: куда хошь! За рубахой — в помойку!' 'Привезли свою вошь На великую стройку!'
