официально так и не был еще разведен. Стоя перед особняком, он удивленно глядел на черные окна. Обычно хотя бы в одном окне, в спальне, горел мягкий зеленый свет, который оставляла для него Айседора. На него, как на спасительный маяк, всегда возвращался Есенин, какая бы буря его ни трепала. А сейчас дом словно вымер!
— Спит, наверное! Наплясалась и спит! — виновато поглядел Есенин на друзей. — Ничего, разбудим! — Он подошел к дому и стал барабанить кулаком в дверь, потом повернулся и стал грохать в дверь каблуком.
Илья с Наседкиным с опаской поглядывали по сторонам, боясь, как бы не нагрянула милиция. Еще, чего доброго, арестуют!
— Стой, Сергей, идет кто-то! — крикнул Илья.
Есенин остановился. Действительно, послышались шаркающие шаги, и заспанный голос спросил:
— Кто тут? Чего надо?
— Открывай! К Изадоре мы! К Дункан! — пнул Есенин дверь ногой.
— Не пущу! Нету никого дома! А Дунканша с детишками на Кавказ уехали, плясать! Так что приходите, кол
Есенин с досадой опять пнул ногой дверь.
— А будете фулюганить, милицию позову! — Из-за двери раздался милицейский свисток.
Есенин отошел от двери.
— Картина Репина «Не ждали», — растерянно улыбнулся он.
— Все к лучшему! — обрадовался Наседкин. — Пошли-ка мы тогда домой! Там Софья с Катькой ждут. Пошли, Сергей! — Он взял Есенина за локоть, но тот резко отдернул руку и отступил, пятясь.
— На хер! Не вернусь! Пусть не ждет! — Он мрачно посмотрел в одну сторону, в другую и махнул рукой куда-то в сторону Тверской.
— Пошли!.. — согласно кивнул Илья, подхватив его под руку. — А ты, Вася, идешь?
— А куда мне деваться? Мне без него домой дорога заказана. — Наседкин еще выше поднял воротник пальто и зашагал следом за братьями.
Дорогой им посчастливилось встретить пролетку. Усевшись, Есенин приказал везти их на Курский вокзал.
«Неужели ехать куда собрался?» — с тревогой подумал Наседкин и вопросительно поглядел на Илью, но Илья догадался, о чем он подумал, и в ответ только пожал плечами, как бы говоря: «Что будет, то и будет!.. Я с ним!»
Расплатившись с извозчиком, Есенин вылез из коляски и решительно зашагал по железнодорожным путям. Не пройдя и нескольких шагов, он сильно споткнулся и чуть было не упал, не поддержи его вовремя Илья.
— Куда мы, Сергей? — спросил Наседкин, когда они отошли уже далеко от вокзала. — Темень какая…
— Не бзди, Вася! Уже пришли. Вон, видишь, на запасном пути вагон стоит?.. Колобова это вагон… Гришки, друга моего. Он большая шишка в наркомате путей сообщения. Я с ним в этом вагоне по стране ездил. Ростов, Харьков… Стихи читал!
Было темно, только в окошке проводника горел тусклый свет.
Есенин постучал в дверь.
— Эй! Открывай ворота! — крикнул он.
— Кто там еще? Кого нелегкая принесла ни свет ни заря?
— Открывай, свои!
— Свои у нас дома! — огрызнулся проводник.
— Открывай, твою мать! Есенин я! Е-се-нин! Друг Колобова!
Щелкнул замок, проводник, приоткрыв дверь, глянул на Есенина и, словно удостоверившись, что это действительно он, тут же захлопнул ее.
— Эй, ты что, не узнал меня, что ли? Есенин я, Есенин! Пусти, тебе говорят! — Есенин снова забарабанил в дверь.
Проводник открыл окно и, высунувшись, ответил:
— Я узнал вас, потому и не пущаю! Товарищ Молабух приказал: «Есенина не пускать, тем более в пьяном виде!» Так что не приказано, Сергей Александрович!
— Когда это он не велел? — опешил Есенин.
— На днях они были с Мариенгофом, тот и посоветовал не пускать вас. А я что? Мне приказали!
— Ты пусти нас, а с Мариенгофом я разберусь! Гришка здесь? — Есенин поднялся по ступенькам и попытался заглянуть внутрь вагона, но проводник с треском закрыл окно. Есенина затрясло от охватившей его ярости. Он стал кулаком стучать по стеклу вагонной двери:
— Пусти, а то дверь разнесу!
— Сергей, не надо, не хочешь к Софье, поедем ко мне! — предложил Наседкин, испугавшись, что Есенин и впрямь разобьет стекло.
— Отступись, брат, хрен с ним, на вокзале пересидим! Слезай! — Илья дернул его за брючину.
Неожиданно дверь отворилась и проводник ударил Есенина ногой в грудь. Удар был настолько сильный, что Есенин навзничь полетел на землю.
— Ах ты сука! Да я тебя задавлю, блядь! — кинулся Илья к проводнику, но тот уже захлопнул дверь.
— Говорил тебе, ничего не выйдет! — Наседкин помог Есенину подняться и попытался увести его, но тот вырвался и, схватив с путей большой кусок щебня, швырнул его в окно:
— Н
Стекло со звоном разлетелось. Он схватил второй камень и кинул в другое окно. То тоже вдребезги! На шум со всех сторон стали стекаться беспризорники. Им очень понравилась забава, которую придумал Есенин.
— Так его! Круши, дядя! Бей гадов! Мы поможем! — визжали они от восторга. Град камней посыпался на салон-вагон. В одно мгновение все стекла были выбиты.
Оборванная чумазая ребятня веселилась от души. Из вагона раздался истошный вопль проводника- охранника:
— Помогите! Помогите, убивают! Милиция! Милиция! — засвистел он в милицейский свисток. Со стороны вокзала послышался топот бегущих ног и ответные милицейские свистки.
— Шу-у-ухер! Пацаны! Милиция! — крикнул звонкий детский голос.
К Есенину подбежал беспризорник, на чумазом худом лице которого белели только зубы да блестели смышленые глаза.
— Беги, дяденька, а то заметут! Айда с нами, мы все ходы-выходы знаем!
Топот ног был уже близко. Раздались крики:
— Стой! Стой! Стрелять буду!
Темноту пронзил тонкий луч карманного фонарика.
— А-та-а-а-анда-а! Пацаны, мусора уже рядом!
Илья с Наседкиным подхватили Есенина:
— Куды тут, робята?
— Сюда, сюда, дяденьки! Вот тут, между вагонами, — командовал все тот же мальчишка. — Теперь сюда, тут в заборе дыра!.. Теперь ищи-свищи, — радовался он, когда вся ватага, смеясь и улюлюкая, спряталась за забором.
К вагону, посвечивая перед собой фонариком и держа наганы наготове, крадучись подошли два милиционера.
— Эй, кто тут? Охранник, ты где? — постучал один из них рукояткой нагана по двери.
— Я охранник! Здесь я! — проводник осторожно высунулся в окно.
— Что здесь случилось, что за погром? — прошелся вдоль вагона милиционер.
— Беда! Спасибо, что подоспели! Ужасть!
— Кто окна бил?
