события ночи.
Может быть, я что-нибудь сделал Митьке, когда боролся с ним в хате? Мы катались по полу, как сцепившиеся звери, бились о ножки стола, о комод… Ведь что стоит человеческая жизнь? Попади нечаянно в висок и — крышка… У меня у самого до сих пор ныл затылок, на котором бугрилась здоровенная шишка.
От всех этих мыслей меня бросало то в жар, то в холод…
Дежурный по отделу, старший лейтенант, кидал на меня любопытные взгляды. Было видно, что ему очень хотелось расспросить меня о случившемся. Но у него не было ни одной свободной минуты. Люди шли и шли.
Неожиданно он обратился ко мне:
— Кичатов, звонила секретарь прокуратуры, просят зайти к прокурору…
Я шел в райпрокуратуру, ноги были налиты свинцом, а в сердце вдруг образовалась пустота. Сейчас мне прикажут сдать оружие, документы, ремень… Снимут погоны… Ну что ж, будь что будет…
Нашего райпрокурора я видел до этого всего один раз. Женщина лет сорока, в темном костюме, в кофточке, с накрахмаленными воротничком и манжетами, которая удивила меня своей белизной в этом краю, где непрестанно дуют ветры и от серой пыли никуда не денешься. Я всегда был вынужден носить с собой бархотку, чтобы мои туфли имели приличный вид.
В кабинете прокурора сидела посетительница лет тридцати.
Прокурор встретила меня, словно ничего не произошло. Представила молодой женщине, фамилия которой была Юрлова, попросила ее выслушать и, если понадобится, подкинуть в Бахмачеевскую.
Я машинально кивал головой и поддакивал.
Может быть, меня нагружают делом, чтобы я не болтался просто так?
Совершенно сбитый с толку, я пропустил вперед себя Юрлову, которая оказалась выше меня на полголовы, и прошел с ней в пустую приемную.
Мы сели на диван.
— В моем распоряжении всего один день. Завтра я должна уехать, — сказала она категорически. — Вы, конечно, поможете мне добраться до Бахмачеевской?
Модно одетая дама критически оглядела мою мальчишескую физиономию и погоны с одной звездочкой.
Я пожал плечами. Откуда я мог знать, что ждет меня через час.
— Ну и порядки! Только бы спихнуть человека…
— Могу проводить вас до автобуса, — спохватился я.
— Ближайший — только вечером.
— На попутной, — предложил я. — Тоже можно посодействовать.
— В грузовике? — усмехнулась она. — К сожалению… — Она показала на свое платье: — В такой одежде по нашим пыльным дорогам не разъездишься.
— И легковые иногда ходят. Она что-то прикинула.
— Лучше подожду автобуса.
— А дело какое у вас?
Юрлова открыла удлиненную лакированную сумочку с замком под червленое серебро и достала сложенный вчетверо лист бумаги.
— Вот…
Я долго читал ее заявление. Мой мозг был не в состоянии связать какого-то Юрлова Игоря Константиновича, присылавшего ей мало денег на сына, с тем, что ждало меня впереди.
Кто же у нас в станице Юрлов?
Я с трудом сформулировал свою мысль:
— А вы сделайте как все — подайте в суд. И по исполнительному листу будете получать столько, сколько положено по закону.
— Спасибо, — сказала она. — Это мне известно.
— Он же не уклоняется… Вот если бы он уклонялся, прятался, тогда это было бы нашей обязанностью — найти его. А сумму алиментов определяет народный суд. Если вы не можете договориться…
Юрлова посмотрела на меня с удивлением. Я сам чувствовал, что произвожу, наверное, впечатление не совсем нормального человека.
— Какой суд? Что вы такое говорите? — всплеснула она руками. — Зачем мне суд? Если бы он был такой, как все…
— А какой он? — удивился я.
— Отец ваш…
Что за чертовщина, при чем тут мой отец?
— Священник…
— Отец Леонтий?! Она кивнула.
Эта новость встряхнула меня. Я стал соображать отчетливей.
— И сколько он вам, значит, присылает?
— Не мне, — вздохнула она, — сыну… Двадцать пять.
— А получает в месяц?
— Что-то около ста пятидесяти.
— Мало присылает, действительно…
— Видите ли, он уверяет, что у них налоги какие-то другие. — Она неожиданно для меня смутилась. — Он, то есть Юрлов, писал, что получает на руки мало. Вот и попробуй разберись во всем этом…
Я с ними, церковными, никогда дела не имел. И прямо сказал об этом:
— Не знаю, как там у них с зарплатой. Давайте встретимся перед отходом автобуса. Попробую кое-что узнать.
— А где я вас буду искать? — спросила она, опять раздражаясь.
— Или здесь, или в райотделе внутренних дел. — На языке вертелось: «Может быть, в КПЗ». Но только вздохнул.
— А спросить кого?
— Кичатова.
— Запомню… — Она поднялась.
Мы расстались. А я обрадовался: слава богу, есть какое-то дело. Но куда мне обращаться, я, честно говоря, не знал. Значит, надо спросить в РОВДе. И вообще попытаться узнать, что меня ожидает.
Я пошел к майору. Совещание у него закончилось. Все разошлись. Мягкенький посоветовал:
— Загляни сначала в райфо. Там все разъяснят. Ну, а за дополнительными сведениями, если они понадобятся, можешь сходить к преподобному. Это районное начальство вашего отца Леонтия.
О ЧП — ни слова.
В приемной начальника отдела я неожиданно столкнулся с бабой Верой, той самой, у которой была корова Бабочка… Знала бы она, какие у меня неприятности!
Чистенькая, наглаженная Крайнова смиренно ожидала, когда можно будет зайти к майору. Возле нее, плечом подпирая стену, стоял подросток, угрюмо созерцая свои длинные, нескладные мосластые руки.
Крайнова, увидев меня, поклонилась:
— Здравствуйте, товарищ участковый.
Бывать в подобных учреждениях ей, видимо, приходилось не часто. И мне она обрадовалась, как своему.
— По какому делу? — спросил я. Меня обуяла жажда деятельности, единственное, что спасало от тягостных дум. — Может быть, помощь какая-нибудь требуется?
— Благодарю. Спасибочки, — еще раз поклонилась она. — Вот за горемычным пришла, — кивнула старушка на подростка. — Внучок мой, Славка.
Парнишка глянул на меня виновато из-под челки, наискось закрывавшей ему лоб.
— Набедокурил что?
— Из бегов вернули… — вздохнула баба Вера.
И тут я обратил внимание на старенький, видавший виды рюкзак в углу приемной.
