— Гори, гори, моя звезда… — начал он неожиданно низким голосом.
Рожнов блаженно прикрыл глаза.
Вторую строку вместе с гитаристом подхватила Марина. Негромко, октавой выше. Получилось у них слаженно, словно они всегда пели вместе.
Когда романс закончился, Рожнов буквально простонал:
— До чего же хорошо!
Потом они спели еще одну современную песню. А когда Альберт Ростиславович, подмигнув Грачу, заиграл «Распрягайте, хлопцы, коней», к дуэту неожиданно присоединился и Павел Васильевич.
Поезд вошел в грозу. Потемнело. По стеклу снаружи косым потоком лила вода.
— Антракт, — отложил гитару Альберт Ростиславович.
И теперь уже, когда Рожнов предложил всем зеленого чаю из термоса, никто не отказался. Альберт Ростиславович сбегал к проводнику за стаканами. Под шум ливня и раскаты грома завязалась беседа. Грач вспомнил фронтовые годы, земляка-гармониста, погибшего под Орлом, который очень любил песню «Распрягайте, хлопцы, коней».
В купе стало по-домашнему уютно. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Захар Петрович думал о том, что было бы хорошо, если бы дождь пролился над Матрешками — ссохшейся земле нужна вода, а то его молодому саду будет худо.
Поезд останавливался на станциях, а потом не спеша катил дальше. Марина вышла в коридор. Измайлов видел ее, неподвижно стоящую у окна.
— Как ты живешь? — спросил Захар Петрович, не выдержав и выйдя к ней.
— Так и живу… — неопределенно ответила Марина, поблагодарив его улыбкой за то, что подошел. — В двух словах не расскажешь. Разное было…
— В Рдянске давно?
— Третий год. Квартиру вот-вот получим. Мужу обещали.
— Как же сейчас обходитесь?
— У его сестры живем. Она на север завербовалась, нам свою квартиру оставила на время…
— А дети?.. — осторожно спросил он, так как не знал, есть ли они у Марины.
— Слава богу. — Она раскрыла сумочку, с которой не расставалась, достала газетную вырезку и протянула Захару Петровичу.
Измайлов увидел на снимке девочку в балетной пачке, рядом — женщина в спортивном костюме. И подпись: «Учащаяся балетного училища Юля Хижняк со своим педагогом С. А. Рогачевой».
Хижняк — девичья фамилия Марины.
— Младшенькая, — с гордостью пояснила Марина. — Балериной будет.
— Это хорошо, — возвратил Измайлов газетную вырезку. — А ты?
— В медучилище работаю.
— Значит, не изменила медицине?
— Нет, конечно… Захар, а ты не знаешь, как Боря?
— Межерицкий?
— Да.
— Твой коллега. Заведует психоневрологической больницей в Зорянске.
— Небось профессор, доктор наук?
— Вовсе нет.
— Как же?.. — удивилась Марина.
— Не получилось…
— Но ведь он головастый был!
— И сейчас, по-моему, соображает неплохо. Врач — каких поискать. К нему приезжают консультироваться светила из Рдянска и даже из Москвы, Ленинграда.
Дождь прекратился. За окном мелькали мокрые деревья, домики — они подъезжали к станции Ратань.
— Ну а как у тебя в семье? — спросил Захар Петрович.
— Ты хочешь спросить, как муж?
— Да… Счастлива?
— О счастье, говорят, мечтают в молодости. В нашем возрасте думают, как бы не было хуже…
Измайлов почувствовал, что Марина не хочет говорить на эту тему. Потому, наверное, что нет этого самого счастья.
— На переправе коней не меняют, — грустно сказала Марина. — Вот приеду сейчас, он на дежурстве… В такой день…
Но какой день, она не объяснила. Состав подошел к перрону.
Захар Петрович снова вышел подышать густой влажной свежестью. Двое мужчин, проходя мимо, возмущались, что поезд будет стоять здесь не пять положенных минут, а бог знает сколько. Когда они поднялись в вагон, Измайлов отправился к проводнику узнать, в чем дело.
— Да, товарищ Измайлов, застряли, — подтвердил тот. — Впереди размыло дорогу. Чинят.
— И надолго задержка?
— Точно сказать никто не может.
— Но в Рдянске-то сегодня будем?
— В обязательном порядке.
Захар Петрович сообщил эту неприятную новость своим попутчикам. Рожнов разволновался, успеет ли на автобус в Светлоборск. Грач тоже расстроился, так как намеревался сегодня же уехать на южноморском поезде. Да и самому Захару Петровичу надо было еще узнать, в какой гостинице забронированы места для участников конференции. Накануне он звонил в областную прокуратуру — вопрос оставался открытым. В Рдянске проходила спартакиада, и понаехало много народу, с местами в гостинице проблема.
— Раз уж приходится загорать, — сказал Николай Сидорович, — не мешало бы подкрепиться.
Он достал из своего необъятного портфеля сверток. Это была копченая курица. Марина вынула из дорожной сумки пироги с капустой — гостинец свекрови. Павел Васильевич сбегал в свое купе и принес котлеты, что приготовила ему в дорогу жена. Измайлов предложил в общий котел бутерброды, сделанные Галиной Еремеевной. А у Альберта Ростиславовича оказались с собой банка шпротов и батон сервелата.
— Ого, как на хорошем банкете, — довольно потер руки Николай Сидорович, когда Марина накрыла стол.
После еды все почему-то приуныли. Стоянка затягивалась. Чтобы расшевелить компанию, Альберт Ростиславович предложил разгадать кроссворд — у него был с собой последний номер «Огонька». Для большего азарта решили соревноваться, кто больше отгадает слов.
— Ну, если я? — с вызовом спросил Рожнов. — Что тогда?
— Сначала выиграйте, — ответил Альберт Ростиславович.
— Да уж будьте уверены! — сказал Николай Сидорович. — Чемпион, можно сказать, по кроссвордам…
— Это интересно, — задумался Альберт Ростиславович. — Давайте держать пари. Выиграю я.
— А на что? — еще больше оживился Николай Сидорович.
— Американка! Кто выиграет, диктует желания.
— Принимается. Кстати, условия, я думаю, равны для всех…
Разгадывали кроссворд с азартом. Больше всех петушился Павел Васильевич и, как правило, ошибался. Измайлову удалось отгадать несколько трудных слов. Но, когда подсчитали очки, к удивлению всех, победила Марина.
— Ваше пожелание? Просим! — потребовал Альберт Ростиславович.
— Какое там желание… — отмахнулась Марина.
— Нет-нет, непременно скажите! — настаивал Рожнов.
Он хоть и не выиграл, но радовался, что Альберт Ростиславович тоже оказался в проигравших.
— Ладно, потом… — замяла вопрос Марина.
Тронулся поезд, простояв в Ратани почти два часа. Все обрадовались.
