Все шутил: брошу, мол, прокуратуру, пойду в лесники. Помнится, в ответ на это Захар Петрович со смехом сообщил, что он оставил профессию лесника ради юстиции. Авдеев откуда-то узнал, что Измайлов увлекается лесными скульптурами, и, приехав по делам в Зорянск, непременно захотел посмотреть их. Наверное, понравились, потому что он выпросил одну.
Правда, Захар Петрович слышал, что и у Владимира Харитоновича есть хобби — вязание, но спросить об этом Авдеева не решался. И хотя никто и никогда не видел старшего помощника прокурора области по кадрам со спицами в руках, но сам он и его жена всегда носили шерстяные вещи явно ручной работы.
Короче говоря, Авдеев знал Измайлова не только как прокурора. Так что, казалось бы, он должен был подойти ко всей этой истории, в которой ему предстояло разобраться, без всякой предвзятости. А с другой стороны… Когда Захар Петрович бывал в Рдянске с Галиной, не зайти домой к Владимиру Харитоновичу — значило бы обидеть Авдеева и его жену. И каждый приезд в Зорянск Авдеев считал непременным и обязательным побывать у Измайловых. Он хорошо знал Галину и Володю, ту атмосферу, которая царила в их семействе. И вот теперь эта нелепая история… Что подумает Авдеев? Поверит ли?
Измайлов сидел в тихом номере, прикидывал так и этак, несколько раз снимал телефонную трубку и снова опускал на рычаг, никак не решаясь набрать номер Авдеева.
А решение пришло само собой, когда Захар Петрович попытался написать объяснительную записку, которую просил представить Зарубин. Он вдруг понял: наедине с бумагой ничего не получится. Ему нужен был живой человек…
— Владимир Харитонович, — сказал Измайлов после приветствия, Зарубин уже дал насчет меня указание?
И хотя они были на «ты», Измайлов умышленно опустил местоимение.
— Да, — чуть помедлив, ответил Авдеев. — А что?
— Хотел бы зайти… Можно?
— Добро… Жду.
«Вот и весь, как поется, разговор, — невесело отметил про себя Захар Петрович. — Иди разберись, как настроен сейчас Авдеев…»
Входил Измайлов в кабинет с раздвоенным чувством.
Владимир Харитонович сидел за столом, в очках, над какой-то книгой.
— Проходи, садись. — Авдеев снял очки.
У Захара Петровича несколько отлегло — встретили его на «ты». Но сам он решил обращаться на «вы».
— Почему не поехал на экскурсию? — спросил Владимир Харитонович.
— До поездки ли мне… — Измайлов даже несколько опешил.
— А что? — пытливо посмотрел Авдеев. — Встряхнулся бы…
— Встряхнули уже. Да так, что не приведи господь! Мучаюсь, пишу объяснение и не знаю, что писать…
— Как было, так и пиши, — спокойно посоветовал Владимир Харитонович.
— Я ведь прокурор, понимаю, что каждое слово, каждый факт… — Захар Петрович замолчал, махнул рукой: сами, мол, знаете.
— И я вот сижу и думаю, как тебя, прокурора, занесло в этот дом? Не мальчишка ведь, семейный человек…
— Значит, занесло! — произнес Измайлов, злясь на то, что Авдеев хочет, кажется, учить его морали.
— И здорово обложил тебя утром муж этой Марины Антоновны? — чуть усмехнувшись, спросил Авдеев.
— За милую душу!
— И правильно сделал.
— Как это?! — вскинулся Захар Петрович.
— А так… Хотел бы я посмотреть на тебя в его ситуации. Приходишь домой, а тут — незнакомец…
— Я бы сначала разобрался…
— А потом?
— Это уж судя по обстоятельства.
— Какие же у тебя? — спросил Владимир Харитонович уж без насмешки. Чай не к родственнице на праздник пожаловал, не к сестре, чтобы распивать вино и запросто оставаться на ночь!
Измайлов помолчал. Слова Авдеева задели его за живое. Смущал тон. Но он-то и помог найти силы выложить то, что, возможно, не сказал бы Захар Петрович, например, Зарубину.
— А может, была ближе, чем сестра, — проговорил он негромко.
Владимир Харитонович, как говорится, остолбенел. Зачем-то надел очки, потом снял и некоторое время не мог вымолвить ни слова.
— Так, так, — наконец обрел он дар речи.
— Вы хотели правду…
— Ну-ну… Так договаривай, — скорее потребовал, чем попросил Авдеев.
— Я же хотел жениться на Марине Антоновне! Мечтал, понимаете?!
— Это когда?.. — осторожно спросил Авдеев.
— Когда… Двадцать пять лет назад!
Владимир Харитонович откинулся на спинку стула и так сидел некоторое время, переваривая услышанное.
— И почему не женился? — спросил он.
Захар Петрович вдруг почувствовал в его словах простую человеческую заинтересованность и желание понять.
— Долго рассказывать…
— У нас время есть.
— Ну что ж, тогда слушайте…
И Захар Петрович рассказал о том парнишке, который приехал в Дубровск учиться на лесничего. Был у того парнишки друг Борька Межерицкий. Когда Измайлов учился на последнем курсе лесного техникума, Борис слег в больницу с воспалением легких, и выхаживала его стройная, молоденькая, симпатичная медсестра. Сначала Захар бегал навещать друга. А когда тот вылечился, продолжал приходить под окна больницы с охапками сирени, чтобы дождаться после дежурства медсестру. И хотя она была старше Измайлова, это его не останавливало: другую он не хотел бы назвать своей женой. Так, во всяком случае, думал Измайлов тогда.
Были объяснения, клятвы, мечты… А осенью он ушел в армию… Посылал в Дубровск одно письмо за другим, но безответно. И когда через год службы получил трехдневный отпуск, поехал не к матери в Краснопрудный, а к невесте…
Но невеста была уже замужем за ученым из Москвы, уехала в другой город. И мать Марины сказала, что пусть Захар не ищет с ней встреч, забудет…
— И все? — выслушав Измайлова, спросил после долгого молчания Авдеев.
Захар Петрович кивнул.
— Позавчера мы встретились с ней впервые с тех пор…
— Ты не спросил, почему же она так с тобой поступила двадцать пять лет назад?
— Нет, не спросил. А зачем? И так ясно — поманила столица, кандидат наук…
— Тоже верно, — согласился Владимир Харитонович. — Послушай, а Галине Еремеевне ты никогда не рассказывал об этой Марине?
— Зачем? — повторил Захар Петрович. — Это было до нее.
— Хорошо, — сказал Авдеев. — Кое-что теперь мне ясно. Но кое-что… Выходит, пословица права, что первая любовь не ржавеет? Так?
— Ржавеет, не ржавеет, — хмуро ответил Измайлов. — При чем здесь это?
— Ну, шевельнулось здесь? — Авдеев положил руку на грудь.
— Что, этот вопрос тоже в порядке служебной проверки? — усмехнулся Измайлов.
— Брось, — поморщился Авдеев. — Мне самому хочется разобраться…
