— Я думаю, Кирилл, тебе нужна ванна и чистая постель.
Он с благодарностью посмотрел на нее и подал ключи от машины. Как и всегда, до Зорянска машину вела Инга Казимировна.
«Дома ему и скажу, что моя поездка отменяется», — решила она.
Захар Петрович задержался на работе. И, когда пришел домой, застал Галину расстроенной. Она была у Будяковых.
— Просто сердце разрывается, — говорила жена. — Это же надо, на одну семью столько несчастий… Неужели милиция не разыщет мальчика?
— Разыщут, разыщут, будь уверена, — успокоил ее Захар Петрович.
— И еще муж Будяковой…
— А что муж?
— Вот с такой шишкой на лбу! В воскресенье напился, упал. Дружинники подобрали на улице, свезли в медвытрезвитель…
— Значит, Будякова говорила правду, — недовольно заметил Измайлов.
— О чем?
— Да о том, что часть денег ему на заводе все-таки выдают на руки…
И он подумал про себя: надо еще раз напомнить Ракитовой, чтобы и этот вопрос был выяснен в ходе проверки.
Потом Галина расспрашивала, как было в Рдянске. Он отвечал коротко: конференция как конференция, вот только выступление его не очень удалось. Наверное, переутомился перед этим. Об истории с Мариной он, как и решил, не сказал ни слова.
— За выступление не переживай, с кем не бывает, — сказала жена.
Они были одни, Володя ушел к приятелю. Сели обедать. Галина поинтересовалась, заходил ли Захар Петрович к Авдеевым, вообще, как они живут. Этот вопрос смутил Измайлова. Как объяснить, почему он не был дома у Владимира Харитоновича? Сказать правду не мог, а сочинять что-нибудь не хотелось. Выручил приход Межерицкого.
— Который час? — спросил вместо приветствия Борис Матвеевич.
— А что, у тебя нет часов? — отпарировал Измайлов.
— Да как-то начальство не удосужилось наградить… — Он похлопал Измайлова по плечу. — Значит, скоро в Зорянске будет новый прокурор?
Захар Петрович чуть не поперхнулся супом. Межерицкий, расценив его замешательство как скромность, рассмеялся.
— Я полагаю, теперь тебе прямая дорога в область. А то и выше, в Москву, в Прокуратуру Союза… Кстати, я совсем недавно узнал, что нынешний Генеральный прокурор Союза тоже когда-то начинал с прокурора района в Ростовской области. Так что, Захар, я не удивлюсь, что тебя вызовут в столицу и предложат…
— Там и без нас отлично обойдутся, — справившись с собой, заметил Измайлов. — Садись, поешь с нами.
— Если поднесут, — уселся на стул Межерицкий.
— А что, — встрепенулась Галина, — может быть, действительно по рюмочке? Такое событие…
— Я пошутил, — остановил Галину Борис Матвеевич. — Не суетись. Только что от стола… Я вот по какому делу… Вернее, так сказать, делегирован к тебе…
— От кого?
— От всех, считай, мичуринцев.
Мичуринцами Межерицкий называл членов их садового товарищества.
— Понимаешь, колхоз имени Жданова тянет дорогу к себе. Техника понаехала, асфальтоукладчик, грейдеры… Улавливаешь?
— Да вроде бы.
— Когда еще такой случай представится? Позвони Кулагину, что ему стоит протянуть до Матрешек два километра…
Кулагин был начальником дорожного участка.
Измайлов нахмурился.
— Нет, мы оплатим. Скинемся, — поспешил заверить Межерицкий. — Я думаю, и тебе не жалко будет на такое дело четвертной…
— Что там говорить! — загорелась Галина. — Вот было бы здорово! А то весной и осенью не доберешься, грязь по колено.
— Слушай, Боря, скажу тебе прямо, — решительно ответил Захар Петрович, — Кулагину я звонить не буду.
— О господи, — вздохнул Межерицкий. — Но почему?
— Как будто ты не знаешь.
— Не знаю… Ты же будешь просить дорогу не к своей персональной вилле! Для целого кооператива!
— Двадцать пять рублей — пожалуйста. Даже — сто! — сказал Измайлов. Если все, конечно, будет по закону. Могу со всеми подписать прошение или что там еще, но лично обращаться — уволь. И вообще, не надо обременять меня подобными делами!
— Ах-ах-ах! — покачал головой Борис Матвеевич. — Прямо ангел с крылышками.
— Но нельзя же так, Захар, — поддержала соседа Галина. — Помочь людям — святое дело!
— Можно! — отрезал Измайлов. — Проворуйся завтра у Кулагина кто-нибудь, как я тогда подступлюсь? Тут же мне тыкнут: а для кого дорогу строили?
— Одно другого не касается, — пробовал все-таки уговорить Измайлова Межерицкий. — Ты же будешь обращаться от имени коллектива.
— А это забудется, от кого я прошу. Запомнят, что я просил. Прокурор! Да еще скажут, что заставил. — Он помолчал и заключил: — Все!
Борис Матвеевич насупился:
— Да, с тобой кашу не сваришь…
— Такую — нет.
— Вот так, Боря, всегда, — в сердцах произнесла Галина. — Кругом все все делают, а он словно небожитель!
— Прекрати, Галя! — пристукнул по столу Захар Петрович.
Она безнадежно махнула рукой. Наступило тягостное молчание.
— Ладно, на нет и суда нет, — сказал Межерицкий. Он поднялся, дружески потрепал Измайлова по плечу. — Тебя не переделаешь.
— И не надо, — буркнул тот.
— Ну, я пошел… — И, увидев приковылявшего на кухню журавля, спросил: — А кто ему лягушек ловит?
— Боря, ты все перепутал, — ответила Галина. — Это ведь не цапля…
— Да? — сделал удивленное лицо Межерицкий. — А я хотел подкинуть: на моем участке их видимо- невидимо…
— Радуйся, слизней не будет и других вредителей, — заверила Галина.
— Вот видите, как хорошо, — улыбнулся Борис Матвеевич, — из вашей квартиры никогда не уйдешь без ценной информации…
— Дома будешь? — спросил у приятеля Захар Петрович.
— Мне давно уже никто не назначает свиданий… А что?
Измайлов хотел сказать, что, может быть, заглянет к нему. Была у Захара Петровича потребность поделиться с Межерицким тем, что произошло у него в Рдянске. Но быстро передумал:
— Так, ничего.
Межерицкий вышел.
— Не сердись, Захар, — сказала жена, видя, что он чем-то удручен. Зря я, конечно, ляпнула…
