говорю, можно? А почему бы и нет? Только она теперь не Киструсова, а Сапожникова, по мужу, стало быть… Начал я расспрашивать, нет ли у Зинаиды серёжек и кольца с изумрудами. Есть, отвечает. Выменяла на продукты. И точь-в-точь описала «Клариссу». Я даже домой не показался, решил по горячим следам двинуть в Крым. Но дальше Москвы не уехал…
— Почему?
— Война, Игорь Андреевич! Вышел на вокзале, вокруг репродуктора толпа… — Старичок махнул рукой. — Короче, пришлось отложить поиски на четыре года. После демобилизации в конце сорок пятого я написал в Симферополь Сапожниковым. Мне ответили, что такие по данному адресу не проживают. И вообще, где они и что, неизвестно…
— А почему так назван гарнитур? — полюбопытствовал Чикуров.
— Очевидно, по имени первой владелицы, — ответил Зерцалов. — А теперь разрешите мне задать несколько вопросов.
— Слушаю, — кивнул Игорь Андреевич.
— Каким образом к вам попала «Кларисса»?
— К сожалению, пока я не могу этого рассказать, но обещаю, что мы ещё вернёмся к «Клариссе», — заверил следователь.
— Я почему интересуюсь? Видите ли, в гарнитуре был ещё один предмет, — сказал Серафим Донатович.
— Да? — насторожился следователь.
Ювелир нашёл в папке цветной снимок с портрета молодой красивой женщины в старинном наряде. В ушах у неё были знакомые серьги, на пальце — кольцо.
— Смотрите, — Зерцалов ткнул пальцем в сверкающее в волосах женщины украшение. — В гарнитуре имелась и диадема. Сколько любви, сколько таланта вложил в своё произведение мастер!
— По-моему, не только любви и таланта, — улыбнулся Чикуров. — Драгоценных камней тоже не пожалел.
— Да, чудесные бриллианты! — откликнулся ювелир. — Семь штук! А какой изумруд в центре! Так где же диадема?
Следователь развёл руками. И, в свою очередь, спросил:
— А той поварихе досталась вся «Кларисса»?
— Вся, — ответил Зерцалов. — Во всяком случае, так сказал Галактионов. Да и мать Зинаиды подтвердила.
— Что ж, сведение очень важное, — заметил Чйкуров.
В прокуратуру Игорь Андреевич ехал на метро. Его не покидала мысль об отсутствующей диадеме из гарнитура. Каким образом могла попасть «Кларисса» в руки Рогового и Варламова? Почему гарнитур оказался разрозненным?
Явно между бывшим главарём банды и заместителем министра имелась какая-то связь. Но какая? Возможно, разгадка этому лежит через «Клариссу». Где она, в каких краях? В Южноморске? В Симферополе?
«Придётся подключить Латыниса», — решил следователь.
Южноморск опустел на глазах — наступило межсезонье. То и дело шли дожди. Они словно смыли отдыхающих. Резко сократилось и количество машин.
Каждый день майор Латынис приходил к девяти утра в горуправление внутренних дел и до десяти не отлучался из кабинета, отведённого следственно-оперативной группе Чикурова. Это был час «связи».
Игорь Андреевич позвонил в 9.15 и прежде всего поинтересовался, что новенького.
— Все ещё пашу с Тёр-Осиповым и его ребятами из ОБХСС, — ответил Ян Арнольдович. — Заполняем белые пятна в трудовой биографии заслуженного строителя и образцового управляющего трестом Блинцова.
— Что вам с Самвелом Оганесовичем удалось открыть?
— Жулик этот Блинцов! И действовал так нагло, что приходится только удивляться, почему ему удавалось выходить сухим из воды?
— Небось Варламов прикрывал.
— В этом нет никакого сомнения! Представляете, Игорь Андреевич, Блинцов хозяйничал в тресте, как в своей вотчине. Сплошные приписки. Вся импортная сантехника и отделочные материалы шли налево, главным образом на Кавказ. Со стройматериалами — чудовищный перерасход, который спокойно списывали. На строительство широко привлекались бичи. Платили им меньше, чем своим штатным рабочим, а разница шла в карман прорабам. Можете себе представить, каково было качество работ! Сплошные недоделки и брак. Крыши текут, двери и окна перекошены, обои отставали буквально на следующий день после подписания акта о приёмке… Словом, вопиющее безобразие!
— Почему не хотели замечать этого в министерстве, понятно, — сказал Чикуров. — Но куда глядело местное начальство?
— А что заметишь с балкона фешенебельного особняка, построенного для тебя тем же Блинцовым из дефицитных материалов, которые должны были пойти на строительство лечебного центра? — усмехнулся Латынис. — Или из квартиры, отделанной роскошными западногерманскими панелями, финскими обоями, предназначенными для детского санатория?
— Ясно, Ян Арнольдович. Блинцов заткнул рот «отцам» города.
— Так заткнул, что никто и пикнуть не смел, когда Блинцов на самых лучших участках строил виллы нужным людям по указке Варламова. Посмотрели бы вы, какое уютное гнёздышко отгрохал управляющий трестом матери любовницы замминистра! А по существу, как я понял, Варламов строил это гнёздышко для себя с Ростоцкой, чтобы, выйдя на пенсию, наслаждаться солнцем и морем! Самое смешное, об этом знали все, от начальников СМУ до простого рабочего.
— Гм…
— Вспомните, Игорь Андреевич, как ещё несколько лет назад вели себя так называемые «деловые» люди! В открытую, можно сказать, хапали, и их не то что осуждали, за честь считали состоять в знакомых. Было ведь?
— Было, — вздохнул Чикуров.
— Вот и Блинцов почти в открытую собирал дань с начальников СМУ для Варламова.
— А теперь?
— Собирает, но уже втихаря. Перед прилётом замминистра в октябре Блинцов в очередной раз «пустил шапку по кругу». Набралось пятнадцать тысяч. Один из начальников СМУ сказал, что деньги при нем Блинцов положил в «дипломат».
— Который обнаружили в гостинице?
— Скорее всего, тот. — Ответил Ян Арнольдович. — Как вы помните, в дипломате было пятьдесят тысяч. И судя по отпечаткам пальцев на купюрах, остальные тридцать пять тысяч Блинцов добавил свои.
— Не со сберкнижки же он их снял?
— Нет, конечно. На книжке у него слезы, около трехсот рублей… Прячет, наверное, где-нибудь. Или у кого-нибудь…
— Когда думаете брать Блинцова под стражу?
— Тёр-Осипов считает, что рано.
— Бог ты мой, да против него столько улик, что хватило бы на десятерых!
— Хотим подождать результатов ревизии. Вы же сами знаете, работают из контрольно-ревизионного управления Минфина республики.
— А что Блинцов?
— Нервничает! Лихорадочно ищет, как бы подъехать к проверяющим! Это раньше было просто — рестораны, девочки, сувениры, а то и прямо конверт с хрустящими купюрами.
— Ну да! Вы уверены, что теперь все ревизоры стали честными? — с иронией заметил Чикуров.
— Разумеется, нет. Но, согласитесь, риск значительно возрос. С той и другой стороны.
— Не ударился бы Блинцов в бега.
— Не волнуйтесь. Тёр-Осипов позаботился, чтобы за ним тщательно присматривали, — заверил
