— Вот черти! — гремел баском широко шагающий к дому Ярцев-старший в расстёгнутой дублёнке. — Ну хороши, ничего не скажешь! Даже не сообщили!
— Сюрприз, так сказать, — улыбнулся Вербицкий, обнимаясь с хозяином. — Но ты как узнал?
— У меня разведка поставлена, будь здоров, — засмеялся Семён Матвеевич. — Батюшки, Вика! — развёл он руками. — Уважили, братцы! Ей-ей! Такой подарок к Новому году!
Он поцеловал девушку в лоб.
— Приглашай в свои апартаменты, — сказала мужу Злата Леонидовна, кивая на дом.
— Дом твой, — хохотнул Ярцев-старший. — А я прописан в Средневолжске.
— Милости просим, дорогие гости, — нараспев произнесла Злата Леонидовна.
Все потянулись в особняк, радуясь, что утомительная дорога позади и их ждут уют и гостеприимство.
Утром следующего дня — а это было 30 декабря — гости, в том числе и Глеб, проснулись поздно. Семён Матвеевич давно уже уехал в контору, так что потчевала приезжих завтраком одна хозяйка.
За ночь убрались куда-то тучи, небо очистилось, и на дворе стоял волшебно-прозрачный солнечный день.
Завтракали в просторной кухне, обшитой деревом и украшенной огромными блюдами семеновской росписи, играющими пламенными красками от яркого света, льющегося из широкого окна.
— Какая у вас тут красота, тётя Злата! — восторгалась Вика, глядя через окно на голубые ёлочки у самого дома, усыпанные сверкающим снегом.
— А тишина! — добавил Николай Николаевич.
— И красота и тишина в наличии, — усмехнулась Злата Леонидовна, подавая всем кофе со сливками. — Особенно хорошо, если на недельку-другую.
— В город тянет? — спросил Вербицкий.
— Ещё бы, — со вздохом призналась хозяйка. — Я же городская до мозга костей. Дачку здесь иметь не отказалась бы, а вот жить постоянно…
— И Семён Матвеевич того же мнения? — продолжал интересоваться Вербицкий.
— Спросите у него, — ответила Ярцева и переменила тему. — А вам как в Москве? Небось совсем превратились в коренных столичных жителей?
— Да как сказать, — неопределённо ответил Николай Николаевич. — В Москве, конечно, масштабы другие. Но, признаюсь честно, никак не привыкну к сутолоке, коловороту людскому. А транспорт! Переполненное метро, автобусы… Иной раз это просто убивает! Выбраться куда-нибудь в гости — целая проблема.
— Но вас, наверное, это не касается, — перебила гостя Злата Леонидовна.
— В каком смысле? — не понял Николай Николаевич.
— Ну, видимо, у вас персональная машина.
— Никакой персональной.
— Как? — изумилась хозяйка. — Начальник главка! Член коллегии!
— Ну и что, — пожал плечами Вербицкий. — Персональные только у министра и его заместителей. Я же пользуюсь одной «Волгой» на двоих. И, чтобы не ссориться, мы договорились, что каждый ездит через день.
— Ну и ну! — все ещё удивлялась Ярцева. — Ведь вы вершите огромной отраслью! На всю страну! Это же выше, чем председатель облисполкома!
— В принципе — да, — кивнул Николай Николаевич.
— Но ведь в Средневолжске у вас была персональная! И, насколько я знаю, даже два шофёра!
— Было, было, — улыбнулась Вика. — Случалось, едешь в папиной машине, регулировщики честь отдают.
— Не тебе же, — усмехнулся Вербицкий.
— Вот я и говорю: самой машине козыряли! — засмеялась Вика. — Здесь папа был кум-королю! Знаете, я очень стеснялась. Особенно в школе. Везде меня совали первой. Учителя помнили день моего рождения, поздравляли. Ученики добивались дружбы. А за спиной — шептались. — Она вздохнула. — Спросите у Глеба, что обо мне говорили за глаза. Так ведь, а?
Все посмотрели на Ярцева. А он не знал, что ответить.
— Что ты, Вика, — пробормотал Глеб, ошарашенный вопросом, и вспомнил её прозвище — Щелкунчик.
— Брось, — махнула рукой Вика. — Я знаю. — Видя, что щекотливая тема не очень пришлась к столу, она улыбнулась. — Тётя Злата, в Москве другие кумиры. Вот взять хотя бы папиного министра. В своём кабинете он Зевс-громовержец! А вышел на улицу — никто! Другое дело — Вячеслав Тихонов, Иосиф Кобзон, Инна Чурикова или Алла Пугачёва. Их узнают, млеют от восторга.
— Это понятно — звезды, — с почтением произнесла хозяйка.
— Ну, ещё космонавты или дикторы телевидения, — добавил Вербицкий.
— Так что наш папуля… — сказала Вика и замолчала, прислушиваясь к чему-то.
В прихожей раздался какой-то странный шум.
— Злата Леонидовна! — послышался голос.
— Это ёлка, — сказала хозяйка, выходя из кухни.
— Ёлка? — обрадовалась Вика и бросилась в переднюю.
Глеб тоже вышел и увидел парня с высокой, под потолок, лесной красавицей.
— Познакомьтесь, это Рудик, мой незаменимый помощник, — представила парня Злата Леонидовна.
Тот вежливо поздоровался, с трудом удерживая в руках ёлку, густые ветви которой шуршали по стенам.
Дом наполнился запахом хвои.
— Куда? — спросил Рудик.
— В большую комнату.
Все забыли о завтраке и собрались в просторной гостиной, где «помощник» по-хозяйски освобождал место для новогодней красы. К дереву была уже прилажена деревянная крестовина. Поместили ёлку в углу, передвинув диван, журнальный столик и кресла.
— Я пойду, Злата Леонидовна, — сказал парень. — Семён Матвеевич просил вас отыскать шампуры, я их прихвачу.
— Сейчас, сейчас, — засуетилась хозяйка. — Кофе выпьешь?
— Спасибо, — улыбнулся белозубым ртом Рудик, приглаживая русые вихры.
— Я уже чаёвничал… И ещё Семён Матвеевич просил передать, что скоро будет.
Получив из рук Ярцевой связку шампуров, он ушёл. Буквально минут через пятнадцать приехал на своём «уазике» хозяин дома.
— Ну как, гости дорогие? — весело произнёс он, застав всех ещё в гостиной. — Выспались?
— Давненько не задавал такого храпака, — признался Вербицкий.
— Теперь я весь в вашем распоряжении, — провозгласил Ярцев-старший.
— Так закинем ружьишки за плечи — и в лес! — обрадовался Николай Николаевич.
— Э, Николай Николаевич, быстро сказка сказывается, — усмехнулся Семён Матвеевич. — И потом, ты сам виноват. Предупредил бы заранее.
— За чем же остановка? — удивился Вербицкий.
— Не будем же мы палить по зайчишкам на совхозных полях! — рассмеялся Ярцев. — Надо подальше, в лес. Там у меня избушка на такой случай имеется. А избушку ту трэба, как говорят хохлы, протопить, прибрать. Да и не доберёшься к ней на машине, вон сколько снега за последние дни навалило.
— Сани, я думаю, найдутся? — спросила Вика. — Моя мечта — прокатиться в розвальнях. Так, кажется?
— А ты что, тоже собираешься с нами? — удивился отец.
— Конечно!
— Охотиться? — уточнил Семён Матвеевич.
— Зачем? Писать зимний лесной пейзаж… и вообще…
— Сани, конечно, можно, — посмотрел на Вербицкого хозяин. — А это значит, ещё двоих кучеров.
