— Но откуда у Ярцевой опять взялся кулон? Вот её показания, — он протянул следователю открытую папку.
— Поясню, — сказал Воеводин, пробежав глазами текст. — Этот Скворцов-Шанявский весьма охоч до молодых бабёнок. У Елены Ярцевой с ним были отнюдь не платонические отношения. Она ведь жила у него в Москве почти месяц. И как бы в знак признательности Скворцов-Шанявский подарил ей точную копию украденного колье из гарнитура. По словам Ярцевой, его сделал знакомый ювелир Скворцова- Шанявского.
— А для чего нужна Ярцевой копия? — удивился капитан.
— Елена пуще всего боялась, как бы о пропаже не узнали родители, — пояснил Воеводин. — Представь себе, они и впрямь не заметили, что это копия, когда дочь приехала к ним в кулоне и с перстнем.
— Действительно копия? — спросил Жур. — Проверяли?
— Так ведь Елена сказала, что копия, — ответил Воеводин, и капитан почувствовал в его голосе неуверенность. Более того, Станислав Петрович крепко задумался.
— А как насчёт Скворцова-Шанявского и его шофёра Бухарцева? — решил уточнить капитан. — Их алиби установили? Ведь оба тогда находились в Средневолжске.
Этот вопрос поверг следователя в полную растерянность. Оказалось, что алиби фруктово-овощного воротилы проверяли. Скворцов-Шанявский в тот вечер сидел в ресторане с одним из руководителей местного агропрома. А вот водителя его машины — нет.
Было видно, что Воеводину весьма неловко: его, следователя, уличили в грубейших ошибках. И кто — оперуполномоченный угрозыска! Ведь принято считать, что в расследовании всему голова — следователь. А опер, так сказать, глаза, уши, ноги… Выходило, что руки-ноги учат голову.
— Надо проверить подлинность колье, надо, — сказал Воеводин. — Перстень вор не унёс, так что есть прекрасная возможность сравнить сплав золота, бриллианты и так далее. Пошлю на экспертизу.
— Значит, опять придётся возобновлять следствие?
— Сегодня же пойду к шефу, — решительно сказал Воеводин и, как бы найдя подходящее оправдание, добавил: — Здорово, что ты зашёл ко мне. Видишь, твоё дело пролило свет на моё.
— И наоборот, — поддержал следователя Виктор Павлович.
С бывшей женой Ярцева Еленой капитан Жур встретился у неё дома на Большой Бурлацкой. Это была полная миловидная молодая женщина, не выпускающая изо рта сигарету.
— Ну и травите вы себя, — не удержался от замечания Виктор Павлович. — Отчаянно!
— Да я недавно пристрастилась, — не очень охотно смяла сигарету в пепельнице Ярцева. — С апреля…
«После разрыва с Глебом», — отметил про себя Жур, а вслух посоветовал:
— Бросайте, пока не засосало окончательно. Дальше будет все тяжелее и тяжелее. Поверьте бывшему заядлому курильщику. Представляете, дошёл до того, что даже ночью просыпался несколько раз, чтобы посмолить. Загибался уже от кашля! А бросил — словно заново родился, ей-богу!
— И как же вам удалось? — заинтересовалась Елена.
— Сказать по правде, это заслуга жены, — несколько смущённо ответил Жур и добавил: — Самому тоже, конечно, пришлось волю проявить.
— А y меня воли — увы! — развела руками Ярцева. — И заставить некому. Вот если бы эту заразу не продавали совсем…
— Или ввели бы смертную казнь за курение, как когда-то в Англии, — улыбнулся Жур. — Или обрезали носы, как у нас в России при царе Алексее Романове.
— Вот-вот, — засмеялась Елена и прикрыла рукой свой аккуратный симпатичный носик, словно испугавшись за него. — Бросила бы тут же!
Переходя к делу, оперуполномоченный уголовного розыска попросил молодую женщину рассказать о бывшем муже. Елена разволновалась, занервничала и снова схватилась за сигарету.
— Вы не можете себе представить, сколько я пережила, — жадно затянувшись дымом, начала Елена. — Он обманывал меня на каждом шагу. А я верила как дура!
Капитан понимал, чего стоило Елене это признание.
— В каком смысле — обманывал? — осторожно спросил он.
— Целыми днями пропадал где-то. Да что там днями, частенько приходил в три-четыре часа утра, а то и позже. Как ни спросишь, где был, — собирал материал для диссертации.
— Ночью? — не без иронии заметил Жур. — Тут бы и ребёнок засомневался.
— Самое удивительное, — вздохнула Елена, — что такое место было. Есть у нас один знакомый, Воловик. Библиотека у него редчайшая! К нему приезжают учёные даже из Москвы, чтобы познакомиться с уникальными старинными книгами. Воловик страдает бессонницей, заявись к нему среди ночи — только рад будет. Вот Ярцев и прикрывался этим. Ну а однажды вышла накладка. Ярцев, как всегда, пришёл перед самым рассветом, сказал, что просидел над книгами у Воловика. А вечером позвонил сам старик. Я была дома одна, взяла трубку. Воловик обиженно спросил, почему Ярцев не заходит к нему, ведь обещанный материал уже поджидает его бог знает сколько времени. Я стала оправдываться, несла какую-то чушь, а у самой все внутри клокотало. Можете представить себе моё состояние?
— Могу, — кивнул Жур, хотя в положении обманутого супруга быть ему не приходилось.
— Положила я трубку и разревелась как белуга! — продолжала откровенничать Ярцева. — Поняла окончательно, что Ярцев все время обманывал меня самым наглым образом. Ну а вывод напрашивался один: он завёл себе женщину! Но, господи, как же я ошибалась!
— Да что вы? — удивился столь неожиданному повороту капитан.
— В том-то и дело! Оказывается, Ярцев дни и ночи проводил за картами!
— Елена смотрела на Жура округлившимися глазами. — И не в какого-нибудь «дурачка»! Там выигрывались и проигрывались большие деньги!
— Где — там? — поинтересовался капитан.
— Да в отцовской квартире на улице Свободы! Прямо казино подпольное устроил Ярцев!
«Так ведь это же в том самом доме, где жил генерал Копылов! — вспомнил разговор с Воеводиным Виктор Павлович. — Ну и ловкач этот Ярцев. Организовать притон картёжников этажом ниже начальника облуправления милиции. Ни у кого даже не возникнет подозрения!»
— Кто именно принимал участие в игре? — спросил Жур.
— Вот этого сказать не могу. — Уловив, видимо, недоверие в глазах капитана, она прижала руки к груди. — Честное слово!
Виктора Павловича и впрямь поражали наивность и неосведомлённость молодой женщины.
«Наверное, так любила муженька, что слепо верила каждому его слову», — подумал Жур.
— Что Ярцев обожает карты, я знала, — продолжала Елена. — Более того, даже помогала ему… — Она смутилась, запнулась.
— В чем?
— Ну, выигрывать.
— И каким же образом?
— У нас здесь, — показала вокруг себя хозяйка, — собирались иногда друзья Ярцева, расписывали пульку. Преферанс то есть… Так, по маленькой. Ну а Ярцев страсть как не любил проигрывать! Понимаете, у него было страшное самомнение! Прямо-таки гипертрофированное преувеличение своей личности! Везде, всегда и во всем он должен был быть только первым! Вы не представляете, что творилось на следующий день в доме, если накануне он проигрывал! Сущий ад! И всю злость вымещал на мне… Вот и пришлось согласиться на обман.
— Ну а как же вы обманывали? — спросил Виктор Павлович. Это очень даже заинтересовало его.
— Довольно просто. Во время игры я подавала чай, кофе, бутерброды… Одним словом, все время вертелась в комнате и заглядывала партнёрам Ярцева в карты. Потом выходила на кухню и сообщала ему через миниатюрный передатчик.
— Какой? — встрепенулся Жур.
Елена встала, порылась в «стенке» и положила перед капитаном небольшое передающее устройство с микрофоном и антенной, наподобие тех, что имеют милиционеры, и очки в тяжёлой оправе.
— Это передатчик, а это, — показала она на очки, — приёмник. Никто и не подумает: очки и очки.
