наплакал?
— Очень просто, — усмехнулся Лежепеков. — За плохие, но правильные пьесы никого не ругают. А все мало-мальски значащее пахнет конфликтом.
Лежепеков хотел что-то ещё сказать. Но Вика вдруг облегчённо воскликнула:
— Наконец-то явился!
— Привет! — крикнул кому-то артист, подняв руку. — Рули сюда!
Глеб повернул голову и увидел парня лет двадцати, стоящего посреди кафе и мрачно озирающегося вокруг. Ярцев почему-то догадался, что это и есть Жоголь-младший.
Михаил совсем не был похож на отца: шатен, с курчавыми волосами под Валерия Леонтьева, высокий, с не до конца ещё оформившейся фигурой.
Жоголь разглядел наконец в полумраке Викторию и на секунду замер, но вместо того, чтобы подойти к их столику, порывисто подскочил к бармену и сказал ему несколько слов, которые отсюда не были слышны. Руслан кивнул, выключил видео и нажал кнопку магнитофона.
Густая, тяжёлая синтез-музыка заполнила кафе. Все повернулись к Михаилу. И вдруг тот совершенно преобразился. Человек словно превратился в робота. Он медленно двинулся на середину кафе, где пустовало небольшое, свободное от столиков пространство. Движения были дёрганые, рваные и в то же время пластичные, не лишённые своеобразной гармонии.
Это был робот, но какой-то необычный, нежный робот.
Посетители «Зеленого попугая» замерли в восторге, наблюдая за Жоголем.
— Верхний брейк, — прокомментировал кто-то за соседним столиком.
Но Михаил недолго оставался «роботом». Неожиданно он бросился на пол и стал вытворять нечто невообразимое: крутился на голове, на спине, на одной руке, на двух, перекатывался, как пресс-папье.
Кафе взорвалось восторженными криками.
— Давай, Майк, давай! — подбадривали танцора.
— Нижний брейк, — снова раздался комментарий соседей.
А Михаил продолжал вытворять свои головокружительные трюки все в более убыстряющемся темпе.
«Так вот он какой брейк-данс», — подумал Ярцев.
Об этом увлечении молодёжи ему приходилось только слышать или читать в прессе. В основном — ругательное. И вот — увидел собственными глазами.
Глеб посмотрел на своих компаньонов. Великанов откровенно наслаждался зрелищем. Лежепеков наблюдал за Жоголем скорее с любопытством, а вот лицо Виктории выражало непонятное смятение.
— Молоток! — не удержавшись, похвалил танцующего Великанов.
— А ведь на Западе, точнее, в Америке, — сказал Лежепеков, — где и родился брейк-данс, его танцуют исключительно только негритянские парни. Белые — ни в коем случае!
Рок кончился. Кончился и танец. Кафе разразилось аплодисментами.
Великанов и Виктория позвали Жоголя, но он будто и не слышал. Направился к стойке бара, одним махом выпил коктейль, с улыбкой предложенный Русланом.
Вика не выдержала, резко встала, подошла к Михаилу и взяла его за локоть, но он грубо выдернул руку. Вербицкая, видимо, растерялась, что-то сказала ему, но тот ответил ей с гримасой злобы на лице. Затем он решительно повернулся и почти бегом покинул кафе.
Вербицкая бросилась за Михаилом.
— Переживает, наверное, до сих пор, — сказал Лежепеков.
— Вообще-то на Мишу это не похоже, — недоуменно глядя на входную дверь, произнёс Великанов. — Общительный, отходчивый. Видно, его сегодня действительно сильно корёжит.
Эпизод этот, однако, больше никого в зале не затронул. Посетители вновь уставились на экран телевизора, так как бармен поставил ещё более «смелый» видеофильм.
Ярцев глянул на часы, стрелки показывали начало первого. Вика так и не появилась.
Но досмотреть фильм не удалось. Буквально минут через пятнадцать в кафе вбежал патлатый парень и что-то шепнул на ухо Руслану. Изображение тут же погасло. А в помещение уже входили несколько дружинников с красными повязками. Они рассыпались по залу, выспрашивая о чем-то сидящих за столиками.
— По-моему, пора поднимать паруса, — встав со своего стула, сказал Лежепеков и выбил о край пепельницы погасшую трубку.
— Да, как говорится, от греха подальше, — последовал его примеру Великанов.
Ярцев поднялся тоже. Они двинулись к стойке бара. Глеб достал бумажник.
— Спокойно, — улыбнулся артист. — Спрячь. — И небрежно бросил Руслану:
— Запиши, старик, все на меня.
— Хорошо, Саша, — кивнул тот. — Заходи.
Попрощавшись с барменом, который поставил на видеоприставку кассету с невинными мультиками, они вышли на улицу.
«Лады» Вербицкой не было.
Лежепекова посадили в такси. А Ярцев с Великановым ещё часа полтора бродили по Москве.
Проснувшись на четвёртое утро в своём великолепном номере, в котором он лишь ночевал, Глеб с ужасом обнаружил, что за три дня, проведённых в Москве, по существу, ничего не сделал. Разработанный им чёткий план уже с первых часов в столице полетел ко всем чертям. Казалось бы, время насыщено до предела, куда-то едешь, с кем-то встречаешься и, возвратившись к ночи в гостиницу, валишься с ног от усталости и впечатлений. Конечно, интересного немало: знакомство с Решилиным, Великановым (будет чем похвастать у себя!), посещение Астафьева, Пушкинского музея на Арбате… Но ведь не для этого он ехал в Москву! Такие дела от Ярцева не уйдут, когда он переедет сюда насовсем. Обмен — вот главное, ради чего он вырвался из Средневолжска, вырвался всего на пять дней! И для осуществления своей основной миссии не удосужился даже пальцем пошевелить.
«А ещё считаю себя деловым человеком!» — ругнулся про себя Глеб.
Он вспомнил скептиков, осмеявших его идею. Мол, желающих перебраться в столицу — тьма. Но где найти таких дураков, которые променяли бы Москву на другой город?
У Ярцева, как ему казалось, имелся серьёзный аргумент — роскошная четырехкомнатная квартира в центре, на самой набережной. Глеб же был согласен даже на однокомнатную на окраине. Но если относиться к столь ответственному мероприятию, как он…
«Все, — решил Глеб. — Занимаюсь только обменом! Ножками надо потопать, ножками!»
Времени вообще оставалось в обрез.
Водитель такси, услышав адрес в Банном переулке, оживился:
— Меняешься на съезд или разъезд?
— На другой город, — ответил Глеб, кратко описав своё предложение и что хотел бы иметь.
— Найдёшь, — солидно сказал таксист и посоветовал: — Ищи клиентов среди алкашей. И не жмись, паря, насчёт денег.
— А кто мне скажет, закладывает или нет желающий меняться? — усмехнулся Ярцев. — Такого учёта в бюро, по-моему, нет.
— Действуй через маклера, — не обращая внимания на тон пассажира, поделился ещё одним советом водитель. — Без маклера будешь ждать варианта годами. И дождёшься ли — бабка надвое сказала. А тут — гарантия. Отвалишь какой-то процент — и ни хлопот тебе, ни забот. Башли, паря, они сохраняют время и здоровье. — Он обернулся к Глебу и засмеялся: — Если они, конечно, есть.
Само слово «маклер» вызывало у Ярцева глубокое недоверие, хотя с такого рода деятелями он пока в жизни не встречался.
«Обойдусь», — подумал он.
Но вслух ничего не сказал, одарив таксиста сверх показаний счётчика рублём.
Около входа в здание бюро обмена к Глебу подошёл молодой человек и спросил, не нужна ли ему помощь.
«Маклер», — подумал Ярцев и ответил отрицательно. Но парень все-таки сунул ему клочок бумажки со своим телефоном.
