Вот уж поистине день неожиданных встреч!
Забыв даже поздороваться, Ярцев лихорадочно соображал, что может делать у Наумовой его приятель. Неужели опередил?
— Может, все-таки войдёшь? — усмехнулся Аркадий.
— Попробую, — шагнул в прихожую Глеб. И, оглянувшись, тихонько спросил: — Ты что, тоже?..
— Что тоже? — не понял Буримович.
— Ну, по обмену?
Аркадий, наморщив лоб, некоторое время соображал, что имеет в виду его друг, и наконец произнёс:
— Теперь понимаю, почему ты здесь. — И как-то по-хозяйски, что немало удивило Глеба, добавил: — Айда на кухню.
Тот покорно проследовал за Аркадием, сел на предложенную табуретку. На плите варились сосиски в кастрюльке, на столе стоял распечатанный пакет молока, лежали свежие помидоры и огурцы.
— Как насчёт пожевать? — спросил Буримович, нарезая овощи на тарелку.
— Не откажусь, — ответил Ярцев, вопросительно глядя на земляка, мол, что это все означает.
— Что же ты не сказал, что хочешь перебраться в Москву? — с укоризной покачал головой Аркадий.
— Случая не было, — ответил Глеб. — Я смотрю, ты распоряжаешься здесь как хозяин…
— Баба Валя — моя родственница. Когда мы приезжаем в Москву, всегда останавливаемся у неё.
— А-а, — с облегчением произнёс Ярцев. — Где Стася?
— Э, брат, тут такое, — вздохнул Аркадий, накладывая себе и приятелю сосиски. — Кошмар! Так что с обменом — ты абсолютно не ко времени. Бедная баба Валя не знает, на каком она свете.
— Постой, постой, а зачем она обратилась в бюро обмена?
— Да она хочет переехать в Средневолжск к дочери своей, то есть к моей тёте. Понимаешь, тётя недавно похоронила мужа… Помочь ей надо. Четверо детей на руках — не шутка. Вот баба Валя и решила… А тут другое несчастье.
— Какое?
— Дядю Диму вчера вечером арестовали.
— Кто это?
— Да сын её… Ну мы ещё позавчера ходили с ним на вечер Гумилёва в Ленинку, — растолковывал Аркадий. — Ты видел его. Взяли прямо с работы. А с утра сегодня баба Валя со Стаськой пытаются что- нибудь узнать.
Доели сосиски молча, Ярцев не знал, о чем и как дальше вести разговор.
— И за что его? — спросил он, когда они закурили.
— За что… — как эхо повторил со вздохом Буримович и, в свою очередь, спросил: — За что теперь берут? За нетрудовые доходы. Так что, Глеб, сам понимаешь, соваться к бабе Вале с обменом…
— Понимаю, понимаю, — поспешно ответил Глеб. — Ну, я пойду.
— Может, посидишь? На душе жуть как муторно. — Аркадий посмотрел на часы. — По телеку как раз баскетбол…
— Прости, старик, дела. — Ярцев тоже посмотрел на часы и встревожился: надо срочно позвонить Вербицкой. — Слушай, где у вас тут телефон-автомат?
— У кинотеатра, — показал в окно Буримович.
Расставание вышло невесёлым. Глеб спустился к «Неве», зашёл в телефонную будку, набрал номер Вики.
— Ну как, идём к Феликсу? — спросил он.
— А как же!
Договорились встретиться в семь часов на площади Белорусского вокзала у памятника Горькому.
Впервые за день не надо было спешить — в запасе целых два с половиной часа. Ярцев отправился на метро «Речной вокзал» пешком. Этот район действительно был самым лучшим из всех, в которых он бывал в Москве. Дома утопали в зелени. Не улицы, а тенистые парковые аллеи. И какая-то удивительно приятная атмосфера.
Глеба одолевали отчаянные мысли: исколесил весь город, просадил уйму денег на такси, а результат?
Везде какая-то неопределённость, у всех свои сложности, проблемы. Удивительно, но нигде Ярцев не получил окончательный ответ. Ни отрицательный, ни положительный. Это его категорически не устраивало. Завтра он уезжает в Средневолжск, и кто вместо него будет связываться со всеми этими людьми?
«Может, и впрямь прибегнуть к услугам маклера? — подумал Глеб, вспомнив парня у бюро обмена, давшего ему свой телефон. — Но где гарантия, что он не окажется мошенником? Сдерёт деньги — и поминай как звали! В милицию ведь не сунешься…»
Из метро плотным потоком выходили люди. Но в направлении центра вагоны шли полупустые.
Он нашёл сберкассу неподалёку от Белорусского вокзала, снял с аккредитива деньги, и все равно ещё оставалась масса времени. Ярцев извёлся от ожидания, к тому же Вербицкая опоздала. И когда уже терпению подошёл конец, появилась, стремительная и элегантная, в облаке лёгких духов.
— Не ругай меня, Глеб, — извиняющимся тоном проговорила Вика, решительно беря его под руку. — Все из-за Мишки…
Он вспомнил вчерашнее появление в кафе Жоголя-младшего, его эксцентричное поведение, а также скоропалительное исчезновение вместе с Вербицкой.
— Ещё не пришёл в себя? — поинтересовался Глеб.
— Какой там! От меня убежал, домой ночевать не явился. Отец страшно переживает. Мы сейчас были с ним в Измайлове. Между прочим, и Решилин там был.
— А что там такое? — спросил Глеб, которого спутница вела сквозь толпу уверенно и быстро.
— Собираются художники. Ну, что-то вроде вольной выставки… Народу съезжается посмотреть — пропасть. Что понравится — можно купить.
— Хорошие картины?
— Разные. Есть очень хорошие, а есть просто дурного вкуса… Да там не только картины. Керамика, чеканка, резное дерево. И даже вышивка. Словом, московский Монмартр.
— А власти как, одобряют?
— Скажешь! Скорее терпят. Ну кому плохо от того, что кто-то купит и повесит у себя дома пейзаж или поставит красивый кувшин? Ведь не бутылку покупают из-под полы, а красоту!
— Худсовет не утвердит, — усмехнулся Глеб.
— А сколько безобразной безвкусицы на прилавках магазинов, утверждённой этим самым худсоветом? — возмутилась Вербицкая. — Вон Жоголь купил сегодня картину, честное слово, такой ни в каком художественном салоне не увидишь! И цена умеренная…
— А что там Решилину делать? — полюбопытствовал Ярцев.
— Как что? Посмотреть на работы молодых. Что их волнует, какие теперь увлечения, тенденции. Ведь на официальные выставки тому, что показывают в Измайловском парке, ни за что не пробиться!
— Ну, и Мишу нашли?
— Нет, — коротко ответила Вика и, посмотрев внимательно на Глеба, спросила: — Вижу, думы тебя мучают. Какие, если не секрет?
Ярцев помедлил с ответом, решая, поделиться своими заботами по поводу обмена или нет. Откровенно говоря, у него уже возникала мысль: а не стоит ли обратиться к Вике или Жоголю за помощью? Но что-то останавливало.
Каждый раз, когда заходил разговор о Леониде Анисимовиче, Вика подчёркивала его интеллигентность, принципиальность и, главное, кристальную честность. Последнее особенно смущало Глеба. Взваливать на плечи человека такие хлопоты… Кому охота заниматься этим безвозмездно? Конечно, можно предложить определённую мзду, но при подобной характеристике… Хотя Глеб не верил в абсолютно бескорыстных людей. И если уж связываться с Жоголем, то конечно же без посредничества Вербицкой.
— Так, устал, — ответил наконец Ярцев.
— Я тоже не прочь расслабиться, — улыбнулась Вика. — Есть планы на вечер?
