Глеб поспешил в бюро. Однако, увидев ошеломляющее количество народу, он приуныл. Но отступать было некуда — встал в очередь. Для успеха дела в ход пошёл флакон духов — испытанный способ. И вот наконец в руках три адреса тех самых «дураков», которые по неизвестным пока Ярцеву причинам захотели переселиться из Москвы в Средневолжск.
Четвёртый адрес он получил, так сказать, в знак особой любезности (сыграл флакончик, сыграл, родимый, свою роль!). Предложение не касалось именно Средневолжска, податель его желал переселиться, как явствовало из заявления, чуть ли не к черту на рога, и побыстрее. Глеб в первую минуту подумал даже, не чокнутый ли? Или шутник?
Однако в таком серьёзном деле шутить вроде не принято. Фамилия — Киселёв — показалась Глебу знакомой. Но мало ли людей с подобной фамилией?
Сначала он решил наведаться в Столешников переулок. Уже само название будоражило воображение — центр, главный пятачок, можно сказать, столицы!
Человек всегда надеется на лучшее, хотя и учит себя ожидать худшего. Глеб, сидя в такси, с нетерпением ждал встречи с неким Ческисом, обладателем двухкомнатной квартиры в двух шагах от Большого театра, ГУМа, ЦУМа. А по лестнице на третий этаж старинного дома он буквально взбежал, уже представляя себе, что именно этот вариант послан ему провидением и сработает непременно.
Но уже у двери с нужным номером Ярцева озадачило несоответствие сведений, полученных из бюро, и реальности: на косяке красовалось восемь или девять кнопок звонков.
Значит, не отдельная квартира, а коммуналка…
Он нажал кнопку возле фамилии Ческис. Где-то далеко-далеко послышался слабый отзвук. Подождав безрезультатно минуты две, Глеб снова утопил кнопку.
То, что квартира жила, было ясно из доносящегося изнутри шума голосов. Но откликнулись лишь на четвёртый звонок. На пороге появилась дама с сигаретой в зубах; обилие косметики на лице не скрашивало, но ещё более подчёркивало её возраст.
— Если не открывают, значит, человека нет, — смерила дама взглядом Ярцева.
— Простите… Видите ли, я насчёт обмена… Ну, квартиры… — путался в словах Глеб. — К товарищу Ческису… Не скажете, когда его можно застать?
— Дома — не знаю, а вот в больнице, видимо, ещё можно, — усмехнулась дама.
— И давно он?
— Месяца три.
— В какой?
— Понятия не имею, — последнее, что услышал от дамы Ярцев.
Дверь захлопнулась со звуком пистолетного выстрела.
С трудом отыскав такси (летом, в центре Москвы!), Глеб отправился по второму адресу. Он не жалел, что не увиделся с Ческисом: жить с такой соседкой не пожелаешь и врагу, а уж себе… Ярцев утешался мыслью, что Ленинский проспект даже лучше. Много зелени, простор и дома куда пригляднее.
Однако и здесь его ждало разочарование: хозяин квартиры находился на даче и, кажется, переезжать в другой город раздумал. По словам родственницы, находившейся в квартире, причиной этой перемены явилось якобы его примирение с начальством.
Выйдя на шумный проспект, Глеб долго размышлял, по какому из двух оставшихся адресов отправиться. И выругал себя: вот недотёпа! Телефоны… Ведь надо было сперва дозвониться, справиться, а потом уже мчаться через весь город. Правда, по одному из вариантов телефон отсутствовал. Здесь уж ничего не поделаешь, придётся, видимо, ехать наобум. Зато чудак, желающий срочно переселиться в любой город страны, телефон имел. Туда Ярцев и позвонил. Ответил мужчина. Узнав, что это по поводу обмена, коротко сказал:
— Жду вас.
И объяснил, как проехать. Конец оказался не близким — Свиблово, за ВДНХ. Пришлось опять брать таксомотор.
Когда Глеб подъехал к новому светлому дому из голубых панелей, настроение у него поднялось. Район был симпатичный, тихий. Рядом небольшая рощица из высоких сосен. И что тоже весьма важно — метро буквально в пяти минутах ходьбы.
Открыл пожилой мужчина с бородкой и в очках. На нем были пижамные брюки и майка с короткими рукавами.
И тут только Глеб понял, откуда ему показалась знакомой фамилия Киселёв — перед ним стоял президент того самого клуба «Аукцион».
— Здравствуйте, Сергей Яковлевич! — вспомнил Глеб его имя и отчество.
— Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек, — приветливо ответил профессор, вглядываясь в Ярцева. — Простите, что-то запамятовал…
— Мы, собственно, незнакомы, но я был вчера в клубе…
— А-а! — обрадованно проговорил Киселёв. — Проходите, проходите, пожалуйста!
Они вошли в комнату, всю заставленную стеллажами с книгами.
Гостю Киселёв предложил кресло, а сам устроился на крохотном диванчике.
— Да-а, — протянул учёный, — вчера было очень плодотворное заседание… Вам понравилось?
— Очень, — ответил Глеб и, чтобы расположить к себе хозяина, сказал: — Честное слово, прямо не ожидал. Я ведь впервые… Здорово вы все организовали.
— Ну почему я, — несколько смутился профессор. — Мой только первый толчок, а остальное все — молодёжь… Какие смелые идеи! Совершенно нестандартный подход к решению технических и научных проблем! Хотя бы этот проект с пригородным поездом…
— Интересно, — поддакнул Ярцев.
Боковым зрением он вдруг заметил, что в комнате происходит нечто необычное. Глеб повернул голову и увидел: в приоткрытую дверь вползает… горжетка. Он даже зажмурил глаза. А когда открыл, это нечто мохнатое было уже посредине комнаты. Вжавшись в кресло, Ярцев чуть не вскрикнул.
И тут в комнату, смешно переваливаясь на ногах, вбежал мальчонка лет трех. Он был неестественно полный, кожа на его словно раздутых ручках, ножках и щеках, казалось, вот-вот лопнет.
— Тотосик, Тотосик, — залопотал ребёнок, беря с пола извивающееся существо.
— Господи! — едва мог вымолвить Глеб. — Что это?
— Представьте себе, змея, — сказал Киселёв. — Волосатая.
— Змея? — вырвалось у Ярцева.
— Да вы не бойтесь, — поспешил успокоить его профессор. — Она совершенно безобидная. Это я внуку привёз из Мексики. Был там на симпозиуме, видел, как дети играют с ними, словно со щенками или котятами… Максик сразу назвал её Тотосиком и очень привязался.
— Он хороший, — сказал мальчик.
— Хороший, хороший, — погладил внука по голове Киселёв. — Ты поиграй в другой комнате.
И Глеб с облегчением вздохнул, когда мальчик со своим Тотосиком очутился по другую сторону двери.
— Вы, наверное, с какой-нибудь идеей? Или проектом? — спросил хозяин.
— Нет-нет, — сказал Глеб. — Насчёт обмена. Это я звонил вам.
— Да? — улыбнулся Киселёв. — Вы что, на вертолёте с Ленинского проспекта?
— Такси, — пояснил Глеб.
— Понятно, — кивнул профессор. Он вдруг стал озабоченным, поднялся с диванчика, зачем-то подошёл к окну, стал смотреть в него и грустно проговорил: — Вот такие дела… Как сказал Чацкий: «Вон из Москвы»… — Он резко повернулся. — Знаете, вы первый откликнулись на моё предложение. Только вчера подал. Да, из какого вы города?
— Из Средневолжска, — ответил Ярцев. — Квартира у меня шикарная. Честно, без дураков.
И он стал описывать свои апартаменты, не забыв упомянуть про центр и набережную.
— Да-да, — кивнул профессор. — Место — лучше не придумаешь… Я был в Средневолжске.
Глебу показалось, что Киселёв слушал его рассеянно. Это несколько удивило и встревожило его: неужто у профессора вдруг изменились планы? Тогда Ярцев сказал, что получил солидное наследство от отца, намекнув при этом, что готов предложить хорошую доплату. Последнее, как ему показалось, профессор
