трансформера.
ХЛОП! Горло перехватил мучительный спазм и в воду тяжело плюхнулся громадный сом, раздул жабры, зашевелил плавниками, прогоняя воду через жаберные щели, стремясь поскорее насытить кровь кислородом. Потом лениво взмахнул хвостом, привыкая к новым ощущениям, и поплыл вперед, легко рассекая воду лобастой головой.
Человек подумал, что быть рыбой не так уж и плохо. Вес уменьшился почти вдвое, мышцы стали упруги и сильны, а…
Сильный рывок дернул его в сторону.
Антон настолько задумался, что забыл, в чьем теле он находится, но инстинкт хищника среагировал на мелкую рыбешку, плывущую мимо.
— Ты не голоден, ты не голоден, ты уже поел, — уговаривал рыбу Антон-человек, — но если мало, то плывем к острову, там много большой и вкусной рыбки.
Сом оказался послушным, а, может, и впрямь был сыт, так что вскоре Антон оказался на мелководье, покрутился там немного, играя плавниками и шлепая хвостом. Рыбья мелочь, оглушенная ударами мощного хвоста, всплыла на поверхность воды.
Сом развернулся, открыл рот, готовясь проглотить обещанную ему вкусную еду, но тут Антон, наконец, увидел замок.
Владение Водяного очень походило на описание града Китежа, который затонул во времена оные: резные башенки, ажурные лесенки, высокие стрельчатые окна, только в отличии от деревянного города, под водой все было сделано из камня, изначально белого, а теперь изрядно позеленевшего от тины и водорослей. И даже кое-где разрушенная крепостная стена не портила красоту подводного замка.
Заставив рыбу плыть вокруг, Антон погрузился в свои невеселые мысли. Никакого движения в замке не было. Куда все подевались? Да какое это имеет значение! Птаха где здесь искать?
Вдоволь покружившись около подводного замка и заглянув в некоторые окна, он увидел большие залы, где стояла изящная мебель на тонких гнутых ножках, а на стенах висели картины, сделанные из разноцветных камней и ракушек, на неискушенный взгляд Антона очень необычные. Все было так нарядно и празднично, будто хозяева приготовились к приему гостей, но парень не обнаружил ни одной живой души. Вымерли они, что ли все?
А потом Антон все же сообразил, что свидетели ему не нужны, да и спросить он никак не сможет, разве что плавниками изобразить, чего он хочет.
Время шло, ничего в подводном царстве не менялось. Антон, как заведенный, плавал вокруг него, любовался уже набившим оскому великолепием и, наконец, очередным виражом его вынесло к отдельно стоящему полуразрушенному теремку. Без особой надежды сом заглянул в пролом в стене, а потом заплескал и забил хвостом от избытка чувств, радуясь находке.
«Находка», скрючившись, как зародыш, сидела в воздушном пузыре в своем родимом теле бесенка и горевала.
Птах поднял голову, равнодушно посмотрел на чересчур любопытную рыбу. Она заглядывала в его тюрьму, раскрывала беззвучно рот, точно пыталась что-то сказать, но бесенок лишь вздохнул и отвернулся. Антон заметил на его глазах непросохшие слезы. Сердце глухо стукнуло и заныло от жалости. Пацан ведь ещё, за что ему это уже во второй раз? Карма, что ли, такая?
Сом повернулся к пузырю боком, примерился, подтолкнул его слегка хвостом, проверяя на устойчивость. Воздушная тюрьма вздрогнула и отплыла от рыбы. Птах забеспокоился, а Антон мысленно возликовал: — 'Ура! Не закреплен! Можно буксировать, только бы никого не встретить…'.
Ему повезло — пузырь легко прошел в пролом стены, был устойчив, хорошо подчинялся маневрам, и даже Птах не сильно буянил, видно, совсем смирился со своей участью.
По каким причинам замок стоял пустой, Антон выяснять не стал, унести бы ноги побыстрее отсюда и опять стать человеком.
Несмотря на кажущуюся легкость работы, противоположного берега Антон достиг уставшим до невозможности. Он превратился в человека, освободил Птаха, проколов пузырь мечом, который наконец-то пригодился. Бесенок был слегка не в себе от свалившегося на него счастья, ведь он уже не верил в свое возвращение на землю.
Спасатель и его добыча на дрожащих по разным причинам ногах добрались до Тимофея. Тот, о радость, открыл глаза, и взгляд его был более-менее осмысленным. Но первая фраза страдальца окончательно добила Антона.
— Нуте-с, батенька, какие у нас успехи на этот час? — хитренько прищурив глазки, спросил Тимофей, и в его лице промелькнуло что-то очень знакомое. — Архиважно иметь всю информацию, и в этом залог любой революции.
— Владимир Ильич? Здесь? За каким чертом? — заорал Антон, не ожидавший такого подвоха от мирного Тимофея.
— А вы правы, товарищ, нам он не нужен. Нет человека — нет проблем, — с грузинским акцентом вкрадчиво произнес Тимофей, нащупывая в траве отсутствующую трубку.
— Только не этот! — хватаясь за голову, опять заорал Антон. — Культа личности мне здесь только не хватало.
В ответ на реплику Тимофей всхлипнул и затянул в духе деревенских страданий:
Раз пошел я прогуляться во сне,
Странный ежик повстречался вдруг мне —
Он сопел, он потел, он зубами скрипел,
Видно, шубку наизнанку надел.
А потом без всякого перерыва, полусидя, попытался изобразить два притопа, три прихлопа и бодро исполнил:
Если хочешь быть богатым,
А удача не идет —
Ты попей воды волшебной,
И желание пройдет.
Антон пожал плечами и повернулся к Птаху, но того рядом уже не было, только босые пятки мелькали вдали.
— Предатель! — крикнул парень вслед. А что еще думать? Бес он и есть бес, даже молодой, а он его ещё спасал, жизнью рисковал… Затем присел рядом с Тимофеем и приготовился слушать того дальше, даже не пытаясь угадать, чем тот его еще удивит.
Но Тимофей замолк и опять впал в забытье.
Антон недолго горевал в одиночестве, скоро возвратился Птах, да не просто так, а с добычей. Птах принес небольшую плошку, в которой плескалась вода.
Он наклонился над лежащим, принялся брызгать на него воду и приговаривать:
— Чистая вода, студеная вода, изгони хворь из тела белого, да в сыру мать-землю, да верни душу светлую, память долгую, да отгони воронов, на чужое тело слетавшихся, да защити Тимофея от силы злобной…
Антон был удивлен, он и не подозревал, что все так запущено, но до конца ритуала хранил молчание.
Тимофей открыл глаза и сразу же воскликнул:
— Птах! Ты нашелся! Где ты был?
Но в монолог тут же вмешался Антон, не дав друзьям поделиться новостями:
— Все потом…. Сначала нам отсюда выбраться надо, темнеет уже.
— Зачем? — удивился Птах. — Отойдем подальше от берега озера и заночуем прямо в лесу, рядом с живой водой никакая нечисть не тронет.
— С живой водой? — в один голос воскликнули Антон и Тимофей.
— А вы что, не чуете?
— Нет, — помотали головами оба.
— А чем ты думаешь, я вот его оживлял? — кивнул Птах на парня. — Когда душа в заоблачные выси стремится, тело свободным остается, вот и кидаются на него души неприкаянные, в царство мертвых не попавшие, мне так Людмила рассказывала. Его ведь Алконост чуть до смерти не запел. Повезло нам, что рядом ручеек с живой водой течет.
— Где? — опять в один голос закричали друзья, лишь теоретически предполагавшие, что живая вода существует. Даже Тимофей не подозревал, что все предания о чудесном исцелении — не вымысел.
— Да вон же он течет, — и Птах повел своих спутников к давно знакомому им ручейку, по берегу которого было так легко и весело идти, и всю дорогу до привала не переставал удивляться, как это они живую воду не услышали.
ГЛАВА 15
Разбудил Антона дружный перепев птиц, изо всех сил радующихся наступлению нового дня. Ночь и вправду прошла спокойно, особенно, если учесть, как они вчера наплескались в тихой заводи, к которой привел их Птах. Парень потянулся, легонько пощекотал голую пятку Тимофея, на что тот только взбрыкнул ногой и почмокал губами, просыпаться не спеша.
'А, ладно, пусть спит, я пока Птаха растолкаю' — Антон поискал глазами бесенка, легшего в отдалении от них, и мгновенно вскочил на ноги. Паршивца нигде не было!
— Тимка, — парень затряс ничего не понимающего спросонок приятеля, — он опять исчез…
— Кто? Куда?
— Да Птах.
— Что ты так волнуешься, для него лес — дом родной, — апатично ответил Тимофей, — не пропадет.
— Ну, ты и соня, — рассердился Антон.
— Ага, — миролюбиво согласился «оборотень». — А скатерть-самобранка ещё работает или у нее, как заряд у аккумулятора, еда кончается? На сытый желудок легче думается…
— Не знаю, Людмила не говорила, — растерялся Антон, — просто дала и все. И вот ещё, — он вытащил из наплечной сумки полотенце и гребень.
— О, что ж ты раньше молчал? И вытереться не предложил, — подпрыгнул Тимофей. — Я вчера после купания так долго согреться не мог, а костер ты не дал разводить. 'Из соображений безопасности', — перекривил он старшего друга.
— Ээээ, не замай, — Антон бережно уложил все обратно, — сестра сказала, что пользоваться этим можно только в случае крайней опасности.
— А что это? Артефакты? — Тимофей необычайно оживился, — дай поближе посмотреть.
— Кому ведьма вещь дала, тот ей и хозяин будет, — сказал неслышно подошедший Птах, — негоже наговоренное в чужие руки давать.
— Что, не сработает? — на «автопилоте» отозвался Антон. Он копошился в сумке, доставая зацепившуюся за гребень скатерть. — Птах, где ты был? — он сурово глянул на «ушельца».
Бесенок угрюмо опустил голову, переступая с ноги на ногу, точнее, с копытца на копытце, потому что был он в своем истинном обличье. Антона он почему-то слегка недолюбливал,
