– А знаете, Герман Казимирович, на допросе Баринов утверждал то же самое.
Полковник берет из вазы для фруктов яблоко и задумчиво, как бы взвешивая, держит его в руке.
– Так или иначе, – продолжает он, – но после ночной поездки за город, целью которой могла быть передача из рук в руки денег или очередной партии меха – помнишь, ворсинки в салоне такси? – Моисееву уже не суждено было вернуться домой. Он убит, убит кем-то из своих сообщников. А дальше происходит цепная реакция: устранив Моисеева, преступники, пытаясь замести следы, идут на новые убийства…
Некоторое время мы оба молчим. Мучительно хочется сделать пару глубоких затяжек, но я знаю, что Герман Казимирович не выносит табачного дыма.
– Однако мне пора, – полковник приглаживает ладонью край клетчатой скатерти.
– Сейчас я закажу такси.
– Нет уж, уволь, – улыбается Герман Казимирович, – три квартала я еще как-нибудь в состоянии одолеть самостоятельно. Рад, что повидал тебя. Саша, если ты уверен в своей правоте, не отступай. Помни, что твой труд оценивается не только, субъективным мнением непосредственного начальства, но и по конечному результату. И это – главное.
Глава седьмая
Сегодня утром будильник меня подвел, предательски промолчав. Тем не менее, в тридцать пять седьмого я уже на ногах – очевидно, сработал внутренний часовой механизм.
Из приоткрытой форточки тянет холодом, сквозь запотевшие изнутри оконнные стекла невозможно ничего рассмотреть, кроме густого сине-черного ноябрьского неба. Включив свет, иду на кухню и зажигаю конфорку. Поставить на плиту чайник с водой я не успеваю – требовательно звонит телефон. Стараясь не наступить на путающегося под ногами Филимона, проделываю обратный путь, утешая себя мыслью, что если бы не научно-технический прогресс, то сейчас в мою дверь стучал бы взмыленный курьер с рукописной депешей.
Ну конечно! Знакомый голосок.
– Лева, ты откуда свалился в такую рань?
– Так это все из-за часовых поясов, товарищ майор. В семь вылетел, в шесть прилетел. Только что получил багаж и сразу на связь.
– А что в багаже?
– Личные вещи инспектора Чижмина, не представляющие оперативного интереса.
Разбуди Леву среди ночи, он и тогда найдет повод пошутить.
– Так-таки я тебе и поверил! А в загашнике ничего не припрятал?
Чижмин довольно пыхтит в трубку.
– Имеется одно сообщение. Докладывать?
– Я что-то не пойму, Лева, мы теперь постоянно будем общаться по телефону?
– Намек понял, Александр Яковлевич.
К приходу Чижмина я завариваю чай и на скорую руку привожу себя в порядок, гадая, какой еще сюрприз собирается преподнести лейтенант…
Чижмин входит, потирая уши и осторожно откашливаясь. Я молча слежу за его манипуляциями.
– Сутки на акклиматизацию подкинете? – помешивая ложкой чай, инспектор хитро поглядывает на меня сквозь выпуклые линзы очков.
– В зависимости от важности доклада.
– Новость сенсационная и, что называется, с пылу с жару. Знаете, куда направил свои стопы почтенный директор зверосовхоза? В наши края!
– Дифференцируй, Лева, – говорю я, чувствуя, что моя гипотеза относительно появления мнимого Ферезяева в Верхнеозерске начинает подтверждаться. – Дифференцируй! Что значит – в наши края, когда это произошло и откуда такая информация?
С видом художника-дизайнера, выкладывающего из множества составных частей мозаичное панно, Чижмин описывает увиденное и услышанное им за истекшие сутки. Изложение сопровождается краткими комментариями и небольшими лирическими отступлениями, что не очень-то соответствует духу и букве официального отчета, зато позволяет воочию представить картину происшедших событий.
На след ушедшего в бега директора «Прогресса» удалось выйти сотрудникам новосибирского линейного отдела милиции, которые проделали титаническую работу, опросив сотни бригад проводников. Вчера вечером кропотливый труд увенчался успехом – проводница поезда «Новосибирск – Одесса» Галина Круглякова опознала на фотографии пассажира, который ехал в ее вагоне. Круглякова сообщила, что мужчина, взяв билет до Одессы, трое суток практически не покидал своего купе, а утром восемнадцатого октября незаметно сошел с поезда либо в Верхнеозерске, либо в Красном Куте – за одну остановку до Верхнеозерска. На расспросы удивленной проводницы сосед Ферезяева по купе ответил, что тот объяснил свое неожиданное решение желанием повидать фронтового товарища.
