— Да. — Чей тяжело вздохнул. — Следующие несколько дней я буду очень занят, а после нам нужно будет поговорить.
— Хорошо.
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты все еще будешь здесь?
— Да, — кивнула Дана, — я задержусь еще на какое-то время.
— Мне нужно возвращаться, — сказал он. — Моя мама на ранчо. Я хочу, чтобы вы с ней встретились.
Эти слова согрели ей душу.
— Я бы тоже этого хотела.
Чей нежно поцеловал ее, затем встал с дивана.
Подойдя к выходу, он обернулся.
— Ты хочешь что-то сказать? — спросила она.
— Я бы.., хотел, чтобы ты пришла на похороны.
— Конечно.
— Я позвоню и сообщу, когда они состоятся.
Дана подошла ближе, поднялась на цыпочки и поцеловала его.
— Я начинаю любить дождь, — улыбнулась она. — Он всегда сводит нас.
Чей слабо улыбнулся в ответ и вышел из дома.
Как всегда, она стояла на крыльце и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Похороны проходили в среду утром, в одиннадцать часов. Дана не видела Чея с тех пор, как он приехал к ней домой в понедельник.
Похоронная церемония, как и следовало ожидать, стала заметным событием в городе. Старая церквушка на Сайкамор-стрит была заполнена до отказа. Все горожане пришли отдать последнюю дань самому главному жителю города. Газетные репортеры толпились снаружи.
Близкие родственники сидели на скамейках в первом ряду. Дана сидела справа от Чея, Эшли — с другой стороны. Мама Эшли расположилась рядом со своей дочерью, а мама Чея — рядом с Даной.
Дана с удивлением отметила, насколько разных женщин выбрал Большой Джон. Мама Эшли, Джиллиан, выглядела как фотомодель. Она была высокой, стройной и грациозной блондинкой с голубыми глазами. Мама Чея была не очень высокой, но потрясающе красивой женщиной с большими темными глазами и смуглой кожей. На фоне таких красавиц Дана чувствовала себя серой мышкой.
Во время церемонии разные люди вставали и говорили о Большом Джоне, рассказывали детали его жизни, как он унаследовал бар от своей матери, как поднимал ранчо. Все они упоминали и о его чутье в бизнесе, о его великолепном чувстве юмора.
Чей сидел прямо и не шевелился, видимо боясь проявить хоть какие-то эмоции. Эшли прильнула к нему и тихонько плакала в платок. Джиллиан плакала вместе с дочерью. Клаудиа внимательно слушала, что говорили остальные, ее лицо было безразличным, руки зажаты между коленями.
Через некоторое время после церемонии все гости поехали на ранчо.
Накрытые для поминок столы просто ломились от еды. На протяжении всего дня Дана чувствовала себя не в своей тарелке. Сидя в гостиной, в окружении близких друзей семьи, с которыми не была знакома, она думала о том, зачем Чей уговорил ее прийти. Она здесь никого не знала. Парочка, сидящая рядом с ней, обсуждала деньги, которые унаследует Эшли, и вопрос о том, кто теперь будет управлять ранчо. Женщина также интересовалась, переедет ли Джиллиан на ранчо, чтобы присматривать за Эшли. Мужчине же было интересно, оставил ли что-нибудь Большой Джон своим многочисленным любовницам.
Дана поднялась, прошла через кухню и вышла в сад. Случившееся, без сомнения, внесет огромные изменения в жизнь Чея. Насколько она его знала, он будет чувствовать себя обязанным остаться на ранчо и присматривать за Эшли, а значит, следующие несколько месяцев он будет очень занят.
Девушка стояла около одного из загонов и кормила небольшую пони, когда услышала приближающиеся шаги. Она повернулась, надеясь, что это Чей. Но это была его мать.
— Я увидела, что ты вышла, и решила поближе познакомиться, — сказала Клаудиа, подходя к Дане.
Дана кивнула.
— Невооруженным взглядом видно, что ты сразила Чея наповал, хотя вы знакомы всего несколько недель.
— Я тоже испытываю к нему теплые чувства, призналась Дана.
— Мой сын хороший человек.
— Да, это действительно так.
— У него была трудная жизнь, — сказала Клаудиа и покачала головой. — Что бы он ни делал, у него никогда не было того, чего он хотел больше всего.
— Любви отца, — догадалась Дана.
— Он рассказал тебе об этом?
— Да.
Клаудиа кивнула.
— Чей любил Большого Джона, даже если он в этом никогда не признается. Когда он был маленьким, я пыталась заменить ему обоих родителей, но наступает время, когда мальчикам нужен настоящий отец, мужчина, поступкам которого можно подражать. Но у Большого Джона не было времени на сына, который был наполовину индейцем.
Да, он обеспечивал нас. Гордость не позволила бы ему оставить своего сына без средств к существованию, но на любовь никому из нас рассчитывать не приходилось. По правде говоря, я даже не знаю, как Чей смог выдержать все это.
— Вы никогда не хотели выйти замуж за Большого Джона? — спросила Дана.
— Нет, — улыбнулась она. — Этот брак не был нужен ни мне, ни Джону. Он был очень зол, когда я уехала, но я больше не могла оставаться. К тому времени Чей уже повзрослел и больше во мне не нуждался.
Дана улыбнулась, вспоминая рассказ Чея о том же самом.
— Итак, насколько все серьезно между тобой и моим сыном?
— Я не знаю, ведь мы знакомы не так долго. Дана заметила, что Клаудиа пристально на нее смотрит. — Возможно, если бы у нас было больше времени.., я…
— Ты влюбилась в него, да?
Дана кивнула.
— Но это не имеет значения. Я уезжаю в пятницу.
— Так скоро?
— Мне нужно быть на работе в следующий понедельник. — Дана задумчиво улыбнулась. — Я ведь городской житель. Мне кажется, я не смогла бы жить здесь постоянно.
— Понятно. — Клаудиа обернулась. — А вот и Чей идет. Было очень приятно познакомиться с тобой, Дана.
С этими словами она пожала Дане руку, повернулась и пошла в дом.
Перекинувшись парой фраз с матерью, Чей подошел ближе.
— Как твои дела? — спросил он. — Я везде тебя искал.
Дана пожала плечами.
— Я чувствую себя немного не в своей тарелке.
— Извини, мне не следовало оставлять тебя одну.
— Все в порядке. Как дела у Эшли?
— Она до сих пор не пришла в себя, но я верю, что она справится. Она же дочь Большого Джона.
— Да.
— Когда ты уезжаешь?
— В пятницу утром.
— У меня есть хоть какая-то надежда на то, что ты останешься здесь еще ненадолго?
