Запретное пламя

Кэтлин увидела гнев в глазах индейца и подумала, что лучше быть неподалеку, когда Абнер получит от него взбучку. Абнер ей ни­когда не нравился. Он, словно ласка, вечно шнырял вокруг, а его маленькие близко поса­женные бледно-голубые глазки, не отрываясь, смотрели на нее с каким-то нагловато-похот­ ливым выражением. Но работником он был первоклассным, поэтому отец и нанял Уайли, поэтому и не уволил до сих пор.

– Благодарю за предостережение, – сухо произнесла Кэтлин, – но я не думаю, что он сейчас в состоянии причинить мне вред.

Что-то бормоча про себя, Абнер отправился прочь. Кэтлин дотронулась до руки индейца.

– Пойдемте, я помогу вам войти в дом.

– Сам справлюсь.

– Как хотите, – пожала плечами Кэтлин и открыла ему парадную дверь.

Крадущийся Волк оторвался от лошади, держась за сломанные ребра. Упрямо стиснув зубы, он перешел двор и последовал за девуш­кой в скромную общую комнату со старым го­лубым диваном и двумя слишком плотно на­битыми креслами из кожи. Одну из стен почти полностью занимал камин, а перед очагом был расстелен коврик навахо.

– Снимите рубашку, – отрывисто произнес­ла Кэтлин. Она сочла своим долгом осмотреть раны пленника. – Я принесу воду и бинт.

Крадущийся Волк присел на край камина и снял с себя рубашку. Каждое движение отда­валось в правом боку сильной болью.

Бросив рубашку на пол, он снова осмотрел­ся. Над дверью висел на паре крючков винчес­тер, а на дальней стене – картина. Пегая ло­шадь скачет по желтой прерии. На каминной полке – несколько сине- белых статуэток, си­нее фарфоровое блюдо и пара серебряных под­свечников.

Он отвел взгляд от камина, когда из кори­дора, который, скорее всего, вел на кухню, появилась Кэтлин. Она держала поднос с чаш­кой воды, ножницами, темно-зеленой бутыл­кой без ярлыка и свертком белой ткани. Он еще никогда не встречал женщину в брюках и, склонив голову набок, следил взглядом за при­ ближающейся к нему Кэтлин, видел, как по­качиваются ее бедра и как вытертые джинсы облегают длинные, словно у жеребенка, ноги.

Кэтлин опустилась на колени рядом с ин­дейцем и поставила поднос на пол. Одним быст­рым движением она сняла шляпу и бросила ее в кресло.

У Крадущегося Волка захватило дыхание при виде моря медово-золотистых волос, упав­ших роскошными волнами на ее лицо и плечи. После шести лет жизни в племени лакота было редким удовольствием видеть женщину, чьи волосы не были черны, как ночь, и прямы, как струи воды.

Она красива. Ее золотистые волосы подчер­кивают прекрасный цвет лица, оттеняют гла­за, глубокие и зеленые, точно горный поток под лучами летнего солнца. Он заметил, что у нее маленький прямой нос, слегка выгнутые брови, необыкновенно длинные ресницы и рот совершенной формы с полными розовыми гу­бами.

Под пристальным взглядом индейца Кэтлин покраснела, но, занявшись его ранами, думала только о деле. Она привыкла лечить травмы, которые то и дело случались на ранчо. Только в самых необходимых случаях они вызывали доктора из города.

Смыв кровь с его лица, она положила хо­лодный компресс на подбитый глаз, думая, правильно ли она поступила, настояв, чтобы отец оставил индейцу жизнь. Может, все-таки он украл Рэда и вороную? Может, он собирает­ся убить их всех в постелях, а потом скальпи­ровать?

– Проклятие! – вырвалось у Крадущегося Волка, когда тонкие девичьи пальцы надави­ли на его бок.

– Простите, – быстро проговорила Кэтлин.

– Послушайте, я не хочу быть здесь, и я уверен, что вы все отнюдь не огорчитесь, если я продолжу свой путь.

– Вы этого не сделаете до тех пор, пока папа не решит, что с вами делать. Может быть, он передаст вас шерифу, – отрезала Кэтлин то­ном, не допускающим возражений.

Осторожно, как только могла, она снова ощупала правый бок, убедившись, что слома­но, по крайней мере, одно ребро. Весь бок был в кровоподтеках и следах ушибов. Она про себя выругала Уайли. Этому человеку явно до­ставляло удовольствие причинять боль дру­гим.

Вымыв грудь и спину индейца, Кэтлин за­бинтовала его, чтобы место перелома не двига­лось. Несколько недель его будет мучить боль, но сломанные ребра срастаются сами, а пока придется ему двигаться поосторожнее.

– Вы будете есть? – спросила Кэтлин. Крадущийся Волк отрицательно покачал головой.

– А пить? На кухне греется кофе.

– У вас есть виски?

Кэтлин удивленно приподняла правую бровь.

– Я думала, индейцы и виски – вещи несов­местимые.

– Может, и так, но я наполовину ирландец, и мне хотелось бы выпить.

– Ирландец?! – воскликнула Кэтлин. – Вы шутите.

Крадущийся Волк покачал головой.

– Мой отец приплыл сюда из Ирландии тридцать лет назад.

– По-моему, вы похожи больше на индей­ца, а не на ирландца, – бросила через плечо Кэтлин, отправляясь на кухню. Встав на цы­почки, она открыла буфет и достала бутылку виски, которую отец держал под рукой для ме­дицинских целей.

Взяв стакан с нижней полки, она немного плеснула в него и принесла индейцу. Он поню­хал виски, сморщил нос и залпом выпил. Это был самый дешевый сорт виски, вероятно, до­машнего приготовления, но по телу сразу же прошла волна тепла, и боль в боку уменьши­лась.

– Спасибо, – он отдал ей пустой стакан, слег­ка коснувшись ее своими пальцами.

Тепло от его прикосновения распространи­лось от кончиков пальцев по всей руке Кэт­лин, сердце странно защемило. Удивленная этим ощущением, она отступила назад: почув­ствовал ли он то же самое?

– Меня зовут Кэтлин, – произнесла она, на­деясь скрыть волнение.

Крадущийся Волк кивнул. Красивое имя, и ей подходит.

– Я… – он начал было представляться Кра­дущимся Волком, но передумал. – Галлахер, – произнес он, вслушиваясь в имя, которым не пользовался более шести лет. – Рэйфорд Гал­лахер. Можно Рэйф.

– Действительно, ирландец, – пробормота­ла Кэтлин.

Он снова кивнул, вдруг почувствовав, что его одолевает усталость. Избиение, долгая по­ездка и рюмка виски на голодный желудок начали брать свое.

– Вы устали, – заметила Кэтлин. – Думаю, папа не будет возражать, если я положу вас в свободной комнате.

– Спасибо.

Он встал, зашатавшись, Кэтлин быстро по­дошла к нему и, обхватив, повела по узкому коридору в спальню. Их бедра соприкасались, она чувствовала незнакомую и томящую дрожь под ложечкой. Что с ней происходит?! Она всю жизнь провела среди мужчин, но еще ни один из них не действовал на нее так странно.

Пульс Рэйфа участился от ее прикосновения, и он выругался про себя. Он знал, что их с са­мого начала притягивало к друг другу, но ре­шил, что из этого ничего не выйдет. Она была женщиной – красивой, желанной женщиной, – а он поклялся никогда больше не доверять им.

Кэтлин открыла последнюю дверь слева. Они вошли в комнату с большой латунной кро­ватью и трехстворчатым дубовым шкафом. Цветной тряпичный коврик оживлял это спар­танское убранство.

– Почему бы вам не отдохнуть, – предло­жила Кэтлин.

Рэйф кивнул.

– Еще раз спасибо.

– Я принесу вам обед сюда, так что вам не придется вставать, – произнесла Кэтлин и вы­шла, закрыв за собой дверь.

Лицо Рэйфа скривилось от боли, когда он опустился на кровать. Он схватился за бок и проклял про себя