постоянно орудовал киркой, способствовали тому, что постепенно сила возвращалась и рука приобретала забытые навыки. С мрачной усмешкой он размышлял о том, что, если когда-нибудь ему удастся бежать, он обязан будет поблагодарить Аннабеллу за восстановление правой руки. Сначала поблагодарить, а потом убить.
Дни и недели катились невероятно медленно. Как отупевшее животное, Тайри послушно двигался под привычный аккомпанемент щелкающего бича, иногда касавшегося и его спины и обжигавшего ее. И каждый раз, когда он ощущал укус бича, он беззвучно посылал проклятия Аннабелле.
Недели складывались в месяцы, и Рэйчел перестала существовать для Тайри, так же как и весь прочий мир. В его реальности не оставалось теперь места для мыслей о девушке со сладостными губами и медовыми волосами. Оставалась только ненависть. Ненависть к Аннабелле, к Монтойа, к надсмотрщикам, караулившим его каждую минуту, когда он бодрствовал.
Не было места для воспоминаний о счастливых временах. Только ненависть и бессильные мечты о мести.
Глава 21
Дни, тянувшиеся для Тайри так медленно, такими же были и для Рэйчел. Она отказывалась верить в его смерть. Возможно, вовсе не Аннабелла освободила Тайри из тюрьмы. Может быть, Тайри удалось передать кому-нибудь весточку и к нему пришли на помощь. А может быть, Аннабеллу замучила совесть и она решила исправить содеянное?
Десять раз на дню она выглядывала из окна или подбегала к входной двери, обшаривая взглядом горизонт и надеясь где-нибудь вдали углядеть высокого темноволосого мужчину, приближающегося к ней верхом. По ночам она лежала без сна в своей постели и молилась, чтобы он вернулся. Она бы сделала все, что он пожелает, поехала бы с ним, куда бы он захотел. Куда угодно. Даже если бы пришлось ехать к индейцам, туда, где он когда-то познал счастье.
Но Тайри все не было, и по мере того, как шли дни и недели, Рэйчел отчаивалась и теряла надежду на его возвращение. Она уже почти примирилась с мыслью, что он не вернется. Никогда. И тогда долго сдерживаемые ею слезы хлынули. Горячие горькие слезы, которые каким-то образом облегчали нестерпимую боль в сердце.
Двадцать пятое мая было худшим днем в ее жизни. Большую часть этого дня она провела в своей комнате – одна, глядя в окно. Где же сейчас Тайри? Стараясь подавить слезы, она подошла к шкафу, открыла дверцу и провела рукой по белому платью, которое должно было стать ее свадебным нарядом. С приглушенным рыданием она сорвала платье с вешалки и начала рвать его. Ткань не поддавалась, и тогда Рэйчел схватила ножницы и искромсала платье на куски.
– Я ненавижу тебя, Тайри! – закричала она. – Ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу!
Из глаз ее заструились слезы, она упала на пол и зарылась лицом в мягкую белую ткань, которая еще недавно была ее подвенечным нарядом.
Клинт Уэсли навещал ее почти ежедневно. Сначала Рэйчел была с ним холодна, потом груба, виня его за то, что случилось с Тайри. Но время шло, и гнев ее превратился в апатию, а потом ей стало и вовсе все равно. Клинт часто говорил ей о своих чувствах, о том, что всегда любил ее. И когда он целовал ее, это были поцелуи взрослого мужчины, знающего, чего хочет, а не робкие попытки застенчивого мальчика. Он приносил ей цветы и конфеты, ухаживал за ней и, казалось, только и ждал момента, чтобы заняться с нею любовью. Каждое воскресенье он сопровождал ее в церковь, ходил с нею на разного рода увеселительные вечера, приглашал на прогулку и пикники и делал все возможное, чтобы поднять ее дух и вызвать ее улыбку.
Для Уэсли это было время ожидания. Он ждал, когда Рэйчел забудет Тайри и ее привязанность к нему, Клинту, перерастет в любовь, которой он так жаждал. Он надеялся, что наступит день, когда она согласится стать его женой. Он осыпал ее комплиментами, шептал ей нежные слова, не торопил, не подталкивал к скорейшему решению, но это ожидание трудно ему давалось.
Он спрашивал совета Рэйчел, когда обставлял свой дом, купленный у Миллера. Красил стены в те цвета, что нравились Рэйчел, покупал мебель, которую она одобрила, и расставлял ее так, как подсказывала Рэйчел, ожидая, что наступит день, когда она согласится поселиться с ним в этом доме.
Убедив себя, что никогда больше не увидит Тайри, Рэйчел изо всех сил пыталась полюбить Клинта и уговорить себя, что так ей будет лучше. Ведь ее избранник был всего лишь бродягой, человеком вне закона, отщепенцем и наемным убийцей, а Клинт Уэсли был честным и уважаемым в обществе человеком, мысли и поступки которого были искренними и безупречными. Клинт нежно любил ее и доказывал это всеми возможными способами. Но как она ни старалась, она не могла заставить свое упрямое сердце забыть о Тайри.
Однажды она попыталась объясниться по этому поводу с Клинтом, но он поцелуями заставил ее замолчать и заявил, что ему и дела нет до того, какие чувства она питала к Логану Тайри.
– Я люблю тебя, – сказал Клинт твердо, – и не успокоюсь до того дня, пока ты не станешь замужней женщиной. И если ты выйдешь замуж за Тайри, я буду танцевать на твоей свадьбе и пожелаю тебе счастья. Но пока этот день не наступил, я буду стараться добиться твоей любви.
Джон Хэллоран благосклонно взирал на Клинта Уэсли и ничего не имел против перспективы однажды назвать его зятем. Клинт был славным человеком. Он будет Рэйчел хорошим мужем, если она даст ему возможность проявить себя в этом качестве. А может статься, что и на ранчо Клинт тоже пригодится. Возможно, если в семье будет представитель закона, Аннабелла Уэлш оставит их в покое и перестанет пытаться отобрать у него ранчо. С тех пор как исчез Тайри, скот Хэллорана снова начал пропадать, изгороди часто оказывались поваленными, а посевы на полях уничтоженными.
Джон Хэллоран частенько размышлял, почему это Аннабелла не убила его, как поступала с прочими, стоящими у нее на пути. Но на его жизнь, как и на жизнь Рэйчел, пока не посягали. Теперь, чтобы выжить, приходилось вести непрестанную борьбу. И только когда скот Аннабеллы начал появляться на его пастбищах, Джон понял, что она больше не считает его для себя опасным. Она снизошла до того, чтобы оставить его в живых, прекрасно сознавая, что он никак и ничем не может повредить ей. И все же видеть на своей земле скот Уэлшей было так же больно и унизительно, как получить пощечину, но сопротивляться он не мог, а бежать ему было некуда.
В июле кобыла Рэйчел родила длинноногую гнедую малышку.
Рэйчел с изумлением наблюдала, как молоденькая кобылка вступала в мир. Сначала появились ее передние копытца, еще совсем мягкие и нежные, за ними показалась шелковистая мордочка с мокрым носиком, потом вся голова, туловище и наконец задние ножки. Как ни странно, Моргана рожала легко, она без осложнений произвела на свет своего первого жеребенка. Глядя, как кобыла тихонько ржет, обращаясь
