тормоз. «Да, это он», — пронеслось в голове. Розмари вышла из автомобиля и перешла улицу. Желтый трехэтажный с колоннами дом, слева решетка с вензелями. Внезапно Розмари поймала себя на мысли, что все, что она совершает сейчас — чистая мистика, если не безумие. Но какое-то странное чувство не давало ей уйти. Она еще раз оглядела дом. Да, вот этот угол с колоннами и забор. А чуть правее — подъезд, рядом с которым окно и кронштейн для установки флагов. Из подъезда вышла старушка и внимательно посмотрела на Розмари. Что-то заставило Розмари обратиться к ней.
— Простите, — сказал она. — Это жилой дом?
— Да, — ответила та. — Вы кого-то разыскиваете?
— Нет-нет.
— Что-то не верится. Все что-то разыскивают. Вот в этой квартире, — она показала рукой на окно, — несколько раз в прошлом году что-то разыскивали.
— А кто? — полюбопытствовала Розмари.
— Не знаю, какие-то люди. Здесь раньше жил мистер Норт.
— Мистер Норт?
Розмари показалось, что это очень знакомая фамилия, но она никак не могла вспомнить человека, которому эта фамилия принадлежала.
— Да, да, мистер Норт, тот самый, — сказала старушка и пошла дальше, потеряв вдруг весь интерес к девушке.
Розмари еще немного постояла, пытаясь вспомнить, что же означала для нее эта фамилия, но так и не смогла. На всякий случай она запомнила адрес — Форест авеню, 37. Потом снова перешла улицу, села в автомобиль и поехала на телеграф, вспомнив, что ей надо отдать денежный долг своему старому товарищу.
Пятьдесят седьмая камера, куда перевели Леоне, находилась в том же блоке, но на следующем этаже. Камера была значительно комфортабельнее, чем та, в которой раньше содержался Фрэнк. Она была шире, было больше окно, вместо нар стояла кровать, на столе примостилась настольная лампа, так что можно было вечером читать, книжные полки висели над кроватью, а в углу даже покоилось кресло. Камера была сухая и теплая, и Фрэнк подумал, что господь все же, наверное, его хранит, раз все так неожиданно повернулось. Может быть, под опекой капитана Майснера ему все же будет здесь сносное жилье? И опять же, если его возьмут в сборную по регби, то и его авторитет среди зэков возрастет, и Грейвсу будет уже не так легко его достать.
На следующий день после переезда Фрэнк встретился с Далласом и обо всем ему рассказал. Даллас был изумлен. Он все никак не мог поверить, что Драмгул отдал приказ перевести Леоне на третий этаж, где обычно отводили камеры зэкам, которые или уже просидели несколько лет и ничем не запятнали свою репутацию или с самого начала были на привилегированном положении.
— Ну теперь ты, конечно, пасанешь, — сказал Даллас.
— Посмотрим, что будет дальше, — ответил Фрэнк, догадываясь, что речь идет о побеге.
— Если и дальше так пойдет, скоро тебя переведут в охранники, — сострил Даллас.
— Тогда я тебе помогу, — отшутился Фрэнк. Даллас поковырял в носу.
— Ладно, — сказал он. — Шутки в сторону. Так рассчитывать мне на тебя или нет?
Но Фрэнк не успел ему ответить, к ним подошел Здоровяк. После матча Леоне видел его только мельком несколько раз в столовой.
— Хэлло, — хлопнул Здоровяк Фрэнка по плечу. — Ты еще не забыл, надеюсь, как мы обули тогда Грейвса?
Фрэнк засмеялся, повернувшись к Здоровяку. Лицо мулата светилось дружелюбной улыбкой.
— Да, тогда ты меня классно прикрывал, — сказал Леоне. — Если бы не ты, хреново бы мне пришлось.
— Да ладно прибедняться, — сказал Здоровяк. — Мы еще им засадим, будь уверен.
— Вот именно, — поддакнул Даллас.
— А я и не сомневаюсь, — сказал Фрэнк. Здоровяк захохотал.
— Только так, — сказал он.
Разговор происходил после полуденной проверки в общем зале, после чего заключенные обычно возвращались по своим рабочим местам.
— Ладно, я побежал, — сказал Даллас. — До вечера.
— Ты куда сейчас? — спросил Здоровяк Леоне, когда Даллас ушел.
— В котельную, — ответил тот.
— Ты что-нибудь там ремонтируешь?
— Да нет, просто кочегарю.
— А ты не хочешь получить работу в гараже? Я как раз сейчас новую команду набираю. А то трое у меня, что называется, уволились.
— А что такое? — спросил Фрэнк.
— Да ничего такого. Отсидели свое и освободились. Вот я и подбираю ребят посмышленнее. Ты тогда про тот мотор здорово угадал. Кто тебя научил?
— Да, старик один, — сказал Фрэнк.
— Ну так что?
— Я, конечно, согласен, — улыбнулся Фрэнк. — Моторы — это моя жизнь. Вот только кента жалко одного в котельной оставлять.
— Так я и Далласа беру, — сказал Здоровяк. — Разве он тебе ничего не говорил?
— Нет, — покачал головой Фрэнк. — Да я же и не с ним кочегарю.
— Ас кем?
— Да с нами за столом сидит, черненький такой, молоденький. Задиристый такой у него вид.
— А-а, помню, — сказал Здоровяк. — Он тогда на стадионе все за тебя болел. Все хотел на поле выскочить. Я тогда и вышел, его отстранив. Вроде ничего парнишка, я не против.
— О'кей, — сказал Фрэнк. — Тогда завтра мы придем. Сегодня поговорим с бугром и рассчитаемся.
Они расстались. «Может, и правда, — думал Фрэнк. — Все наладится?» После обеда он объявил Джону, что Здоровяк предлагает им работу в гараже.
— Жаль, — сказал Джон. — Я уже привык к огню. Здесь так тепло.
— Ничего, — усмехнулся Фрэнк. — Там будет еще жарче.
Казалось, и в самом деле наступили хорошие времена в тюремной жизни Фрэнка Леоне. Здоровяк взял его к себе на работу в гараж, а копаться в моторах для Фрэнка было любимым делом. Кроме того, взяв Леоне к себе на работу, Здоровяк принял его и в свою компанию, где было семь мулатов, четыре негра, пять белых и два индейца, все — здоровенные спортивные парни. Команда Здоровяка по мощи не уступала команде Грейвса, а авторитет ее среди зэков был даже выше. Теперь Грейвсу и в самом деле не так легко было достать Леоне, почти все время находившегося в окружении парней из команды Здоровяка. И не то, чтобы Здоровяк отдал им приказ защищать Леоне от Грейвса, нет, парни сами, как-то стихийно, стали опекать его. Леоне всегда нравился простым честным ребятам, симпатизирующим таким вот, уверенным в себе, невозмутимым и независимым парням. Его авторитет возрос еще больше после одного разговора в гараже, когда в конце рабочего дня вся команда собралась вместе обсудить кое-какие междоусобные дела с другими группировками, одна из которых почему-то распродавала свое спортивное имущество: штангу, гири, два мяча, три пары боксерских перчаток. Ходили слухи, будто бы деньги собираются на побег.
— Но из «Бейкли» убежать невозможно, — возразил один из негров индейцу, принесшему слух. — С тех пор, как здесь засел Драмгул, — ни одного побега.
— Да, — подтвердил Здоровяк. — До Драмгула было на моей памяти три побега, а с ним — нет. Говорят, что вообще за всю его карьеру был только один побег, и после этого его отправили сюда, в это запущенное местечко.
— Интересно бы узнать, что это был за молодец, — сказал индеец, принесший слух о готовящемся побеге.
